Александр Сальников - Запах мандаринов

ему все равно, на чьей стороне эта дверь откроется.

   - Скверно, - сказал Петр. Голос прозвучал сипло, незнакомо. - Так не пойдет, - добавил он и заставил себя подняться.

   Походил кругами по комнате, пробуя собранное заново тело. Присел, отжался. Встал у стены, так, чтобы тень была повыше, и с чувством приложил ей в ухо. Двинул под дых, зарядил в подбородок. Костяшки отозвались болью. Своей, родной, привычной. Петр смачно сплюнул на пол и выматерился.

   За спиной снова зашипели пневмоцилиндры.

   В камеру ввалился Иван. Подобрался, попятился, семеня ногами, забился в угол:

   - Я не сказал, не сказал, нет! Ты веришь мне, Петр, веришь?

   - Я верю, командир, верю.

   Иван диким взглядом вцепился в лицо старшине:

   - Я не сказал им! Откуда они узнали? Откуда? - Старлея даже не трясло, его колотило. Слезы текли по щекам, пот горошинами выступил на коже. Из кривого рта летела пена. - Я не говорил им! Ты им сказал? Откуда они узнали?

   Такого Петр не ожидал.

   - Ты чего городишь, старлей! Ты о чем? Нам бы уже по трехграннику в череп вогнали!

   - Это ты! - Иван ткнул мечущимся пальцем. - Ты им сказал, да? Откуда они узнали? Откуда эти суки узнали, что я боюсь пауков? - взвизгнул Иван и захлебнулся.

   "Вот и все, - подумалось Петру. - Приплыли".

   - Они... Они выбежали из маленьких дырочек у пола, - страстно зашептал старлей. - Сотни, тысячи! Весь пол был покрыт ими, как черным живым ковром. Они облепили меня всего, слышишь, всего! Жрали меня, жрали, я кричал, а они лезли в рот и жрали уже изнутри. И теперь они здесь. Здесь, - хлопал себя по бокам Иван. - Они отложили в меня яйца, свои бл#дские яйца. Они сидят там и ждут, пока я засну. Чтобы выбраться наружу. - Старлей упал на колени, спрятал лицо в ладонях и тихонько заскулил. - Они здесь, здесь. Здесь.

   - Когда мне было девять, - громко сказал Петр, - мама купила настоящую елку. Представляешь, Вань, настоящую.

   Это был плохой год. На отца получили похоронку, мать стала работать в две смены и надорвалась насмерть. Но тогда, тогда она устроила нам с сестрой большой праздник. Мы развесили картонные фигурки, зажгли свечи. Пришла бабушка. Принесла яблочный пирог и шары. Такие блестящие, желтые старорежимные шары. Мама подарила сестре коньки, а мне книгу. Стихи Маршака. Потом, в детдоме, я выучил ее наизусть, но до сих пор храню в шкафу, рядом с семейными фотографиями.

   А еще мать принесла целый мешок мандаринов. Здоровый такой мешок, полный морщинистых оранжевых шариков. Я даже представить себе не могу, во что ей это обошлось. И мы с Олькой ели, ели эти мандарины, чавкая и брызжа соком. Аккуратно складывали шкурки, чтобы сварить потом цукаты, и снова ели.

   Горели свечи, блестела живая елка, рядом сидели мама и бабушка, а в воздухе стоял аромат мандаринов. Я никогда не забуду этот вечер, Вань. Никогда не забуду этот запах.

   - А моя бабушка всегда поила меня чаем с малиновым вареньем. Она добавляла в заварку немного мяты, и получалось вкусно. Очень вкусно, - прошептал Иван. Он даже не заметил, как открылась дверь, и Петра вытащили из камеры. Старлей был сейчас в миллионе световых лет от Торсиона.

***

   Едва переступив порог Белой комнаты, Петр отчетливо ощутил запах мандаринов. Он был таким насыщенным, полным и плотным, что, казалось, его можно жевать.

   - Здравствуйте, Петр, - проворковал приятный женский голос, едва его усадили в кресло. Когда лонгеры вышли, голос продолжил, - назовите код доступа узла управления.

   Петр почувствовал, как внутри него поднимается холодной липкой волной страх.

   - Я не знаю, - глухо проронил он.

   - Ответ не убедительный, - знакомо откликнулась женщина.

   С Петра сорвали кожу, обсыпали солью и медленно начали пропускать через мелкую терку. Долгий, протяжный вой сложился в слово: "Хватит!"

   Боль исчезла.

   - Хватит, - Петр разлепил забитый вязкой слюной рот. Сморгнул застилавшие глаза слезы. - Прошу вас, хватит. Я все расскажу.

   - Вы готовы к сотрудничеству? - спросили сверху. Лонгеры добавили в голос земных интонаций, добавили живости. Теперь в словах женщины сквозило невинное любопытство.

   - Да, - кивнул Петр. Подголовник услужливо

--">