Александр Николаевич Воробьев - Огненная бездна

опьянения, налег на еду. Между тем Клайнен, мрачневший с каждой порцией алкоголя, громко произнес уже довольно нетрезвым голосом:

– А войну мы проигрываем, господа!

В их сторону стали оборачиваться другие посетители, и Анри дернул его за рукав парадного кителя:

– Тише, мать твою, зачем гражданских пугаешь!

– А что, разве я не прав?! – пьяно взвился Клайнен, но, поймав негодующий взгляд Анри, продолжил уже спокойнее: – Ты сам посуди – мы о них ничего не знаем. Ни о количестве их планет, ни о промышленном потенциале. Даже о внешнем виде не имеем представления! Почему они напали? Вот ты можешь мне сказать, почему они на нас напали? Ни переговоров, ни попыток понять друг друга… Они просто атаковали – сначала тот поисковик, потом целую колонию.

Положив руку на плечо приятеля, Анри заговорил успокаивающим тоном.

– Все мы о них узнаем. Разведчики в том направлении отправлены, первые из них должны вернуться уже следующей весной. Сейчас достраиваются три линкора, с модернизированными протонными пушками и броней, которая может выдержать несколько попаданий плазменных зарядов.

– Теоретически!

– Где теория, там и практика. Хорт, налей нам еще!

Бородач лениво потянулся за бутылкой, но на полпути остановил руку:

– Нам не линкоры нужны, а такшипы. У Иллиона они были единственные, кому удалось дотянуться до врага.

– Не умничай, тебе не идет, – хохотнул Клайнен, но, отобрав у замершего Хорта бутылку, посерьезнел. – У Иллиона аспайры столкнулись с такшипами в первый раз, а теперь они про них знают. Тогда их недооценили, больше такой удачи не повторится.

– Ошибаешься! Так же, как ошибся и Якобсон! – начал закипать Хорт. – Основные потери такшипы понесли, когда подготавливали второй залп и не могли активно маневрировать! Что получилось? А получилось, что и торпеды были запущены с максимальной дистанции, и оставшиеся без маневра такшипы посшибали! Я считал, триста пятая серия сможет уворачиваться от залпа ударного флота, пока не подойдет к нему на тридцать тысяч километров. Им тридцати секунд хватит!

Они распалялись все больше и больше, Хорт даже достал и растянул в лист коммуникатор, но тут вмешался Анри, стукнув по столешнице ладонью.

– Господа, вам эта тема за последнюю неделю не обрыдла еще? После того доклада даже в сортире разгром у Иллиона обсуждают!

Спорщики замерли было, но Хорт, уже выложивший коммуникатор на стол, останавливаться не желал.

– А что не так, господин капитан-лейтенант? Нам послезавтра вылетать к Иллиону, на встречу с теми, кто разнес наш флот!

– Даже если они будут дожидаться нас эти два месяца, все равно решения будет принимать Мак Кейн, а не мы. – Протянув руку, Анри взял початую бутылку и покачал ею перед лицами собеседников. – Сегодня последний день отпуска, зачем тратить его на пустую болтовню?

Клайнен фыркнул и отобрал у него бутылку.

– А тебе только и остается, что пить да болтать впустую! Ты с нами в сауну-то пойдешь или тебе даже погреться с девочками нельзя?

– Где ты на Ганимеде девочек найдешь? – делано изумился Анри. – Тут из женского пола или профессионалки, или наемные работницы, которых уже давным-давно разобрали.

– А чем тебе профессионалки не нравятся? – разливая арманьяк, поинтересовался Клайнен.

Взяв протянутый бокал, Анри демонстративно потянул носом, якобы вдыхая тончайший аромат напитка. Естественно, что после выпитого полулитра он ничего не учуял. Но уловка не сработала, настырный Клайнен никак не хотел отставать:

– Дружище, так что насчет девочек?

Пришлось отвечать, чертов вопрос привлек внимание лейтенантов. Те сидели и ждали, что же соблаговолит ответить господин капитан-лейтенант. Анри поставил бокал на стол и в упор внимательно посмотрел на коллегу.

– Понимаешь, Жозе, я весьма брезгливый человек, и даже не будь у меня Марси, все равно не стал бы спать с профессионалкой. Не люблю, понимаешь ли, места общего пользования.

Крякнув, Клайнен протянул:

– Ну, знаешь ли, воздержание вряд ли полезно мужскому организму…

– Каждому свое, дружище, – хлопнул его по плечу Анри. – Давайте лучше пить, а насчет сауны посмотрим. Погреться мне и впрямь не помешает.

Он твердо решил набраться, празднуя последний день отпуска, – вкусить глоток свободы перед долгими месяцами, что предстояло провести в тесной стальной коробке. И сейчас, в окружении беззаботных людей, Анри пытался запомнить это состояние праздности, легкости бытия. По всему --">