Дмитрий Матяш - Выход 493

Дмитрий Матяш Выход 493

Глава 1

Мы здесь одни, среди тысяч заплаканных глаз,

Это они смотрят в прицел на нас,

Слышишь все ближе мертвых собак лай,

Целься чуть ниже… Стреляй!!!

Дельфин «Нечестно»

Стахов как раз подкладывал в костер сухие поленья, в надежде отогреть захолодевшие руки, когда привычную тишину заставы нарушил сначала едва различимый на фоне душевного потрескивания костерка, но постепенно все нарастающий шум. Это возвращался с ночного рейда вояжерский грузовик, один из немногих, оставшихся в Укрытии на ходу. Узнать по звуку, чей именно экипаж возвращается, для Стахова не составляло никакого труда. Он с завидной легкостью, даже сквозь два металлических заслона, ограничивающих тридцатиметровый промежуточный шлюз, определил, что это возвращался с рейда «Монстр» — уж его-то его рев, когда вояжеры выжимают из двигателя последние силы, спутать с чьим-то другим мог либо неопытный новичок, либо совсем уж невнимательный вояка.

Поэтому еще до того, как тот успел подкатить свои шесть колес к наружному заслону шлюза и подать сигнал о прибытии, комбат нехотя поднялся от костра, похрустел шеей и, подойдя к откинувшемуся на мешки новичку, опустил свою тяжелую руку ему на плечо.

— Просыпайся, боец, — сказал он, с трудом подавив в себе желание, схватить новичка за шиворот и как следует его встряхнуть.

Парень, имени которого Стахов так и не запомнил, встрепенулся, будто получил пощечину и вскочил на ноги, по привычке вцепившись обеими руками за автомат.

Мысль, что его подняли не по боевой тревоге, пришла не сразу. А вслед за ней в опьяненный сладким, необычайно цветастым сном мозг ворвалась и другая, от которой у него вмиг все сжалось внутри, похолодело, а кадык запрыгал как заводная игрушка: он заснул на посту!

Нет, нет, только не это, — возопил протрезвевший разум парня, все еще не веря в то, что это произошло, — я не засыпал, не мог… Черт, одолело наважденье!

— Простите, Илья Никитич… товарищ командир, вторые сутки на ногах, — виновато вскинув глаза на Стахова, оправдывался юноша. — На минутку присел, и… — он развел руками, не в силах добавить что-то еще.

Лицо командира на мгновенье просветлело, как-то по-отцовски тепло блеснули глаза, даже подумалось, что он сейчас искренне улыбнется и скажет что-то успокаивающее, вроде: «да все нормально, малый, с кем не бывает». Но его колючие брови тут же обратно поползли к переносице, глаза заблестели бесчувственной сталью, а лицо возвратило себе прежний, бесстрастный, хладнокровный облик, став словно неживым. Не могли оживить его и задорные отблески языков пламени, воодушевляющие своим пылким, неповторяющимся танцем даже, казалось бы, бетонные стены.

— Сто раз, — тихим, изможденным, но не лишенным власти голосом сказал он, глядя куда-то поверх белобрысой макушки. — На кулаках. А в следующий раз получишь еще один наряд. Понял?

Парень, пятнадцати лет отроду, браво вздернул подбородком и даже удовлетворенно улыбнулся, будто ему приказали не отжиматься на твердом бетонном полу, а как минимум пойти и продолжить свой сон. Тут же, отложив оружие в сторону, он упал на протянутые кулаки и с выталкивающимся из легких, ритмичным «уф-уф», принялся отрабатывать наложенную на него епитимью.

На самом деле Андрей в душе был рад, что именно такое наказание выбрал ему начальник заставы. Впрочем, его юношеский энтузиазм не был безосновательным — о Стаховских методах «наущения» новичков, о его свирепствованиях в случае невыполнения уставных инструкций, особенно имеющих прямое отношение к несению службы на заставах, ходили разные слухи. Быть выброшенным в промежуточный шлюз и оставаться там, в полнейшей темноте, смраде гниющей плоти и по колена в грязной воде, из которой то и дело показывались толстые, скользкие, червеподобные существа, на протяжении хотя бы десяти минут полностью хватало для того чтобы обдумать свой проступок и сделать надлежащие выводы. Именно поэтому сотня отжиманий на кулаках новичку была не страшнее штопанья старых портянок — трудно, разумеется, особенно когда заходит где-то за восемьдесят, но зато цел и в тепле.

Илья Никитич извлек из костра тлеющую головешку, подкурил самокрутку и посмотрел в противоположный конец заставы. Там, на горе из мешков, выложенных почти до потолка, размещался второй пулеметный расчет.

--">