Антон Клеттин - Стать Магом 5. Фарса

положенное пусть уплачивается в закрома этого самого совета. Будет чем кормить защитников. За соблюдением этого указа должен был проследить специально назначенный чиновник.

И всех такое решение устроило. Других баронов — потому, что они получали пусть и небольшой, но все же доступ к кормушке. К тому же, непонятно еще как сложится война с хольтригцами, и никому из них не хотелось стать тем щитом, что примет первый удар. Крестьян же, потому что у них теперь был хозяин, пусть и временный.

И такое положение дел сохранялось до конца осени. А потом, буквально пару недель назад, внезапно в замок прибыл молодой человек, утверждающий, что он чудом выживший сын барона Эверта фон Киффера.

Внушительная дружина, состояла из почти двух десятков хорошо экипированных солдат, и верительные грамоты с личными печатями баронов Раст и Мормах были достаточно красноречивы. Поэтому, юного Орома и объявили бароном фон Киффер, а все сколь ни было значимые люди баронства тут же принесли клятву верности своему новому сюзерену.

Эйфория у народа от возвращения хозяина продержалась всего пару дней. А потом новый барон разошелся на полную. Ввел дополнительные поборы, вдобавок к тем, что уже были. Забрал часть сервок (совершенно не интересуясь мнением их мужей) к себе в замок служанками и наложницами. Призвал на службу едва ли не четверть всех оставшихся в баронстве мужчин (встреченные мною Малиг и Шалиг были как раз из таких). Ну и всякого другого разного тоже успел натворить.

И даже несмотря на дифирамбы, что пели стражники новому барону, было понятно, что любовью у народа его юная милость не пользуется. Что ж, тем лучше. Значит, мне будет проще, когда я возьмусь за свое баронство всерьез. Зато уже сейчас было ясно, что вторым баронством, на которое я стану претендовать — будет баронство Гоф. И расположено оно хорошо, у самых гор, плюс ослаблено недавней стычкой с другими баронами. Да и повод имеется — грабил моих вассалов, следовательно, должен ответить.

Весь остаток дня, после того как солдаты утратили ко мне всякий интерес и укатили, я использовал на то, что и собирался — на тестирование телепортации при помощи пространственных карманов. В целом, все испытания прошли достаточно штатно, правда, не обошлось без курьезов и неожиданностей.

За курьезы у нас сегодня отвечала Ирвона. Открыв шкатулку для связи, я увидел целую кипу записок, в которых рыжуля сначала сообщала, что готова к началу испытаний и ждет от меня отмашки. А после расспрашивала меня о том, куда я подевался.

Это меня очень позабавило. Слишком уж было похоже на сообщения от мамы, потерявшей своего непутевого сына на ночной дискотеке и грозящей тому серьезным разговором с отцом. Но, врать не буду, Ирвонина забота меня тронула. Черт возьми, приятно было осознавать, что кому-то в этом, так и не ставшем мне родным, мире не все равно.

А вот что касается неожиданностей, то вылезла та проблема, о которой я не догадывался, хотя мог бы. Начало не предвещало беды. На той стороне в карман спустили лестницу. А на этой я, при помощи веревки с крюком и такой-то матери, без особых проблем сумел вытащить ту наверх. По ней же и спустился вниз. А вот дальше… Дальше, сколько бы я по ней не поднимался, все равно оказывался там же, откуда стартовал. Телепорт не работал.

Не сработал он и тогда, когда внутрь просунулась Ирвонина рыжая голова и задумчиво поинтересовалась, разглядывая меня:

— Что, не получается?

— Не получается. — Тяжело вздохнул я.

— Попробуй крышку закрыть со своей стороны. Может в этом дело.

— Ага, а откроет мне ее потом кто? Лошадь? — Сказал я, и понял, наконец, что за мысль жгла меня все это время.

Действительно, а как изнутри крышку открыть-то? Да и возможно ли это вообще? А если возможно, то какая из них двух откроется? И не станется ли так, что, захлопнув крышку своего сундука, мне придется сидеть в кармане до тех пор, пока кто-то не приедет из Вохштерна и не освободит сидельца? Вопросы, вопросы, и ни одного ответа.

— Ну зачем же лошадь? — Усмехнулась рыжая. — У меня есть кое-кто получше.

Ее голова исчезла, и, вскоре, вместо нее показались две длинные, красивые ноги. Их я узнал сразу — во мне до сих пор иногда вскипало возбуждение, когда я вспоминал как связывал Лисару. И лишь воспитание и уважение к обеим своим ученицам не позволяли мне наведаться --">