Салма Кальк - Я сделаю это для тебя

да что не грехи! Наше дело — работать и помалкивать, тогда, может, спасёмся.

— А может и нет.

— Типун тебе на язык! Всё, пошёл я.

— На казнь-то посмотреть завтра пустят?

— А тебе оно надо? Сильно свербит? Скольких уже пересмотрели, разве с того стало лучше жить? Нет? То-то. Ладно, бывайте.

— И ты бывай.

* * *

Алексей Кириллович Лосев за жизнь настолько привык к переменам, что уже нисколько не удивлялся, когда они приходили снова и снова. И нередко — к худшему, тех разов, когда перемены случались к лучшему, было на его памяти всего ничего. Только, значит, приспособишься к тому, что вокруг тебя, так сразу оно и пошатнётся. Если вовсе не обрушится.

Так и теперь. Жили — не тужили, но понемногу всё посыпалось, как камешки из фундамента. Дом вроде ещё держится, но стоит его снаружи чутка подтолкнуть — и рассыплется, и поминай, как звали.

Трясения земли в этих неблагополучных краях встречались. И как рушатся такие вот непрочные дома, Лосев видел своими глазами.

Когда прошлым летом корабль привёз из губернского города Сибирска франкийских ссыльных, Лосев удивился. Обычно их доставляли напрямую в крепость, и в деревне они показывались лишь по большой нужде — то есть, когда испытывали недостаток в пропитании. Тут же оказалось, что прямо целый принц, дядя короля, прибыл в тихую Поворотницу, с ним его друзья-маги и не с ним, но тем же кораблём — маркиза дю Трамбле, ярчайшая звезда их прежнего царствования, фаворитка короля Луи на протяжении двадцати с лишним лет. Вот так не свезло — подумал тогда Лосев. А потом началось.

Сначала — нежить в доме графа Ренара. Потом тёмная тварь, которая развела эту нежить. Потом попытки захватить франкийский дом — неумными людьми, умные бы нарываться не стали. Потом попытка нападения в самую длинную ночь. А потом — и вовсе туман из-за перевала.

Даже приезд Ваньки Астафьева ловко вписался в эту историю — он, конечно, гнида пакостная, первостатейная, и тут тоже навредить успел, но после рассказали, что и польза от него тоже случилась. Всё не зря небо коптил, можно сказать — погиб героем, от ран, полученных в битве с прислужниками красноглазого демона — так выходило по рассказам Дунюшки, а та узнала от Алёнки, особы неживой, но от того не менее деятельной. Эту особу когда-то привезли в Поворотницу супротив воли, тут она и концы отдала, да как-то нехорошо, что стала ходить по деревне да уводить мужиков, что вежества не имели и дело с ней вели, как с другими деревенскими бабами привыкли. За что и поплатились, ибо просто так с той стороны не утекают, и мощь у той Алёнки в руках была весьма значительная. Теперь, правда, уже не по берегу с фонарём ходит, а по улицам, и смотрит — не творит ли кто какого непотрбества. Говорят, теперь мужики стали меньше жён да детей гонять, потому что на ту Алёнку и её гнев нарваться никому не хочется. Отче Вольдемар, конечно, каждое воскресенье говорит, как вести себя надобно, ну да тот только говорит, а эта и увести может, да туда, откуда сам никак уже не вернёшься.

И если бы не та Алёнка — в деревне было бы совсем худо. После того, как ушёл туман, народец как сбесился. Все решили почему-то, что за перевалом и непосредственно в старой крепости скрыто немалое сокровище, и повадились туда ходить. В крепость, правда, не попал ни один, никто не похвалился, что удалось найти и отпереть невидимые ворота — кроме тех, кто ходил на бой с демоном и его прихвостнями. А те помалкивали. И на прямые обвинения в том, что сокровище принесли, и не делятся, ничего не отвечали. А если верить рассказам, то и сокровища там никакого не было.

А для того, чтобы утихомирить злые языки, отчётливо недоставало веского слова главных, как понимал Лосев, героев — генерала Монтадора, и маркизы дю Трамбле. Однако, те как сгинули, и уже который месяц не возвращались. Хоть Алёнка и сказала, что вернутся, и надо ждать, надежда на их возвращение таяла с каждым днём.

Но Алексей Кириллович всё ещё надеялся на чудо.

* * *

В Магической Академии Паризии, в кабинете ректора за круглым столом сидели люди. Их было пятеро — герцог Бенедикт де Вьевилль, седовласый маршал, переживший двух королей, недавно ставший герцогом Жан-Антуан де Саваж, недавно ставший маркизом Анатоль де Риньи, Максимилиан де Роган, кузен покойного короля Луи, и собственно ректор Лионель Дюваль. --">