(Han Lis.) - Куда приводят сказки? (СИ)

гуманитарно-благотворительного проекта. С остальными всё было по-прежнему. Вальтц активно разбирался с тем, что до своей безвременной кончины наворотил его предшественник (как оказалось, Митрос был не дурак погреть руки в казне, так что дыры в бюджете хоть и залатали, но далеко не все). Дела леди Парфе и Делоры шли в гору, и посмеивающийся Алекс даже признался, что иногда ему чудятся в глазах ведьмы известные значки долларов, как у Скруджа Макдака. К счастью, купаться в золоте она ещё не догадалась, но, по общему мнению, всё шло именно к этому. Фритц усердно учился, вместе со своим наставником наводя порядок в рядах рыцарей и сильно ужесточив дисциплину. Журьен с Гарланом после свадьбы, на которой Карме с Мэй удалось побывать лишь мельком, уехали куда-то за границу, совмещая медовый месяц с традиционным поиском приключений, и вроде как должны были вернуться аккурат к завтрашнему дню.

У самих же друзей с новостями оказалось тоже не густо. Эмелин всё-таки отреклась от прав на престол и ударилась в творчество. Начитавшаяся сказок и восхитившаяся осведомленностью Киры по данному вопросу бывшая принцесса переквалифицировалась в писательницы, придумывая сюжеты самостоятельно и периодически терроризируя свою бывшую служанку требованием новых сюжетов. Кира уже чувствовала себя Шахерезадой, но отказывать не стала, всячески поощряя новое увлечение Эмелин и вспоминая все известные сказки родного мира. Поскольку знала она их несчётное количество, это плодотворное сотрудничество грозило затянуться надолго, однако уже начало приносить доход. Так же по дворцу ходил слушок, что у младшей принцессы и сэра Фритцджеральда уже несколько недель тянется бурный роман, но, если это и было правдой, то происходило всё настолько тайно, что даже ближайшие родственники не могли сказать наверняка.

Люсьетт пока оставалась в официальном списке наследников, однако, в отличие от сводной сестры, наотрез отказавшейся вообще когда-либо прикасаться к короне, её лишь передвинули на один пункт ниже, поставив за Родом. Там же со временем должны были оказаться и Алекс с Кирой, пока что не являющиеся официальными супругами венценосных особ и не получившие должного королевского воспитания. По обоим пунктам Его Величество уже развел тараканью активность, утроив интенсивность занятий и официально объявив о помолвке своей старшей дочери. Даты пока что не уточнялись, но никто даже не усомнился, что в ближайшее время их ожидает еще одно счастливое торжество. Свои впечатления от свалившихся на него почестей и обязанностей помрачневший Ал уложил в три коротких непечатных предложения, но его в этом не винили. Как ни крути, изучать одновременно и магию, и тонкости правления, попутно пытаясь выкраивая время на исследования и любимую девушку, и правда было весьма трудно, но фей пока держался.

Вечером начались долгожданные проводы невесты и жениха на «тот брачный свет», во время которых весь королевский дворец наконец вспомнил, почему они всё-таки отказались от этой традиции. Увы, невеста была иностранка, и на привычном ей девичнике настояла, а наследный принц, не пожелав от неё отставать, в свою очередь утвердил мальчишник. Тем более что у него тоже был бесценный консультант по этому делу в виде прибывшего из другого мира фея. Скромненько начавшись в дворцовом саду под тихий смех и звон бокалов объединенной компании, празднество потихоньку набрало обороты и, разделившись на женскую и мужскую половину, плавно перетекло непосредственно в замок. Очевидно, для полноценных гуляний по три персоны с каждой стороны оказалось мало, так что утром во дворце обнаружилась едва ли не половина гостей из славного Анжиелла, которая в этот момент должна была только собираться. Всю ночь с обоих концов дворца доносились традиционные завывания на нескольких языках, а стоило хоть кому-то попытаться угомонить расшалившихся Высочеств, как его тут же втягивали в одну из эпичных попоек, требуя выпить за здоровье молодых. Гости, не имеющие права на отказ, были вынуждены сначала выпивать, а потом постепенно втягивались, присоединяясь к пьяным вокальным упражнениям, по настроению исполнителей то восхваляющим, то осуждающим институт брака. Под утро, ненадолго скатившись на похабные частушки, обе пьянки наконец иссякли и затихли. Не участвовавшие в этом безобразии обитатели дворца, наконец, вздохнули с облегчением.