Татьяна Бродских - Тропа первая

Татьяна Бродских ЧУЖИМИ ТРОПАМИ

Пролог

— Танюша, ну какой сон, какие предчувствия? — мягко рассмеялся над моими страхами Денис. — Это все волнение. Вот увидишь, после свадьбы ты о них и не вспомнишь. Надо только пять дней потерпеть, а потом мы поедем в отпуск — только ты и я.

Я была готова согласиться со своим женихом, это все волнение и запоздалые мысли о том, а не поторопились ли мы с таким серьезным решением. С Денисом мы познакомились меньше полугода назад, он вихрем ворвался в мою размеренную жизнь. Я не успела оглянуться, как он прочно обосновался в моем сердце, а потом и квартире. До нашего знакомства Денис жил с родителями, хотя и имел неплохую работу. Просто, как объяснил он мне, до встречи со мной у него не возникало желания жить отдельно. Ведь дома его всегда ждал горячий ужин, любящие родители и младшая сестра. А вот меня никто не спрашивал, родители развелись, когда мне было четырнадцать. Отец сразу откупился от алиментов и дальнейших встреч со мной, купив на мое имя маленькую однушку. Мать в тот же год вышла повторно замуж, приведя отчима в нашу квартиру. Наши с ним отношения не заладились, мужчина был почему‑то уверен, что я всем ему обязана, ведь это он меня кормит и одевает. А то, что моя квартира приносила неплохой доход, об этом он даже не вспоминал. Мать была беременна, поэтому ни во что не вмешивалась, а я никогда не любила ругаться, поэтому просто отмалчивалась или уходила к подруге. Иногда даже ночевала у нее. И опять же слышала упреки и крики, дядя Леша был уверен, что я пойду по наклонной и принесу в подоле. А когда родился братик, на меня полностью скинули всю работу по дому: убрать, приготовить, погулять с ребенком, сводить его в поликлинику. Одноклассники смеялись, а новый педиатр спустя полгода поинтересовался, кто я мать или сестра.

После девятого класса я пошла в колледж на технолога пищевой промышленности. В школе уговаривали остаться, пророчили мне великое будущее, но у меня было одно желание — как можно скорее пойти на работу, чтобы жить отдельно. В день своего восемнадцатилетия я собрала свои документы, вещи и ушла. Моя квартира как раз пустовала, одни жильцы съехали, отчим срочно искал других, но я решила иначе. У меня были скоплены кое — какие деньги, со второго курса я подрабатывала сначала посудомойкой, потом помощником повара в одном ночном кафе. Отчим был уверен, что я таскаюсь по притонам, орал, пытался воспитывать, обнюхивал, и стабильно раз в месяц заставлял делать тест на наркотики и беременность, благо в аптеке этого добра хватало. А я молчала, не оправдывалась и ничего о себе не рассказывала. Сейчас, по прошествии четырех лет, я понимаю, что надо было сказать все. Возможно, тогда бы у нас не было таких тяжелых отношений. Но меня больно задело недоверие матери, то что она всегда была на стороне отчима, будто это не она меня родила и вырастила. Сколько раз я слышала ее жалобы, что я пошла характером в своего отца, что так же, как он никого не люблю и не ценю их с дядей Лешей заботы обо мне.

Конечно, в первое время мне было тяжело жить одной, денег постоянно не хватало. Я питалась остатками с блюд в кафе. Не объедками, а именно остатками. Особенно везло в выходные, когда проходили то свадьбы, то какие‑нибудь гулянки с большим количеством гостей. Блюд в таких компаниях заказывают много и после чрезмерного употребления спиртного, уже никто не следит — все ли было выставлено на стол. Кто‑то скажет: обман, воровство или еще как‑нибудь похуже это назовет. Я тоже так считала в душе, ровно до того момента, как не узнала что такое голод. Это страшно, в наше время еда везде, но когда у тебя нет денег, то это становится пыткой. А еще я работала там, где еду готовят. Я всегда была излишне гордой, мне тяжело просить людей о чем‑то. Я даже не ходила к матери, хотя знала, что, несмотря, на ее ворчание и попытки воззвать к моей совести, она всегда меня накормит. Нет, я ушла и никогда больше не появлялась в их доме, звонить звонила, каждый раз говоря, что у меня все хорошо.

На работе меня стали подкармливать после моего голодного обморока. Александр Петрович или просто Петрович, как его называло большинство, наш шеф — повар, лично следил за тем, чтобы я ела перед тем, как заступить на смену. А после нее вручал пакет с одноразовыми контейнерами с чем‑нибудь вкусным. Я работала два через два, сложно было совмещать ночную работу и учебу, выезжала на одном упрямстве и --">