Бертран Рассел - Похвала праздности. Скептические эссе

заработанные деньги, обеспечивает хлебом по крайней мере столько же ртов, сколько обделяет. С этой точки зрения настоящий негодяй – тот, кто копит сбережения. Человек, складывающий заработок в кубышку подобно крестьянину старого закала, очевидно никого работой не обеспечивает. Если же он деньги вкладывает, тогда дело обстоит несколько сложнее, и тут возможны варианты.

Самый распространенный способ хранения денег – одолжить их государству. Учитывая тот факт, что народные средства в большинстве цивилизованных стран уходят либо на выплату за прошлые войны, либо на подготовку к новым, человек, отдающий свои сбережения государству, подобен шекспировским злодеям, нанимающим убийц. Результатом экономической деятельности такого индивида будет усиление военной мощи государства, которому он дает взаймы. Понятно, что лучше бы он свои деньги пропивал или проигрывал.

Позвольте, возразят мне, ведь сбережения можно вкладывать и в промышленность! Я готов с этим согласиться, если предприятие успешно и производит полезный товар. Однако в наши дни никто не станет отрицать, что большинство предприятий прогорает. Таким образом огромное количество рабочей силы, которая могла бы производить что-то полезное, тратится на изготовление машин, простаивающих потом без толку. А человек, вкладывающий средства в концерн, который рано или поздно разорится, вредит и себе, и другим. Потрать он эти деньги, скажем, на пирушки с друзьями, вместе они (будем надеяться) хорошо повеселятся, а кроме того доставят удовольствие всем, у кого что-либо купят: мяснику, пекарю и торговцу спиртным. С другой стороны, вложи он деньги в трамвайные рельсы там, где трамваи никому не нужны, – и масса труда уйдет на то, что никому не доставит радости. Тем не менее человека, обедневшего в результате краха собственных инвестиций, посчитают жертвой неудачного стечения обстоятельств, тогда как веселый гуляка, растративший сбережения на радость людям, прослывет легкомысленным болваном.

Теперь перейдем от вступлений к делу. Я со всей серьезностью утверждаю, что вера в величие работы наносит современному миру огромный вред и что счастье и процветание достигается через организованное сокращение рабочего дня.

Прежде всего, что есть работа? Она бывает двух видов. Первый заключается в изменении положения материи относительно другой части той же материи на или возле поверхности земли; второй – в том, чтобы указывать другим, что нужно делать. Первый вид малоприятен и плохо оплачивается; второй вполне приятен и оплачивается хорошо. Второй вид можно расширять до бесконечности: к нему относятся не только те, кто отдает приказы, но и те, кто дает советы касательно того, какие приказы следует отдавать. Как правило, противоположные советы одновременно поступают от двух организованных групп – это зовется политикой. Для такой работы требуется не знание предмета, в отношении которого дается совет, а мастерское владение искусством убедительно говорить и писать, то есть искусством рекламы.

В Европе – не в Америке – распространен третий тип людей, уважаемых больше, чем любой из двух классов тружеников. Представители этого сословия, унаследовав землю, заставляют других платить за привилегию жить и работать. Казалось бы, раз землевладельцы ничего не делают, я должен их похвалить. Увы, такое праздное существование возможно лишь за счет эксплуатации других. Более того, именно стремлению знати к уютной праздности мы обязаны возникновению культа труда. Таким людям в последнюю очередь нужно, чтобы остальные следовали их примеру.

С момента зарождения цивилизации вплоть до промышленной революции изнурительный труд обеспечивал мужчину лишь немногим больше, чем требовалось для собственного выживания и содержания семьи, притом что, как правило, жена трудилась ничуть не меньше, а дети включались в работу, как только подрастали. Скромные излишки сверх жизненно необходимого никогда не доставались тем, кто их производил, – все забирали воины и церковники. В голодные времена, когда излишков не было вовсе, воины и церковники неизменно продолжали забирать свою долю. В результате многие работяги умирали от голода. Такой порядок просуществовал в России до 1917 года^[3] и до сих пор существует на Востоке. В Англии, несмотря на индустриальную революцию, он сохранялся вплоть до конца Наполеоновских войн, исчезнув лишь столетие назад, когда к власти пришел новый класс --">