Владимир Абович Козаровецкий - Н.Бараташвили – Мерани

мой Мерани, лети, мой Мерани, пора; ворон могилу мне выроет, черный и злой; следом за мной пролетит на коне мой собрат, и перед ним уж, я знаю, не будет преград и прочие – черные мысли мои развевают ветра; родину кину я; вместо родни закричит обезумевший коршун и т.п.

Луговой: контрольные – мчи меня вечно! Да будет твой путь бесконечен и прям!; нетерпеливому, мне череду моих дней сократи; ворон мне выроет яму, где чахлая стынет равнина и прочие твердь, хладная душа и т.п.

Смеляков: контрольные – разбей эту воду, развей эти горные кручи; жизнь мою ускоряй до последней предельной черты; и меня не щади – я вынослив не меньше, чем ты; черный ворон мне выроет где-нибудь в поле могилу, и ее занесет бесприютной могильной землей – и сразу после этого кости странника дождь, равнодушно стекая, омоет и т.п.

Перевод Смелякова дает и другой урок, связанный с выбором размера и рифмовки. Дело в том, что размер его перевода совпадает с размером собственного стихотворения Смелякова, ставшего известной песней (Если я заболею, к врачам обращаться не стану..), и, применив в части строф такую же (перекрестную) рифмовку, Смеляков не учел, что известность его песни невольно заставляет воспринимать в совершенно другой интонации перевод «Мерани»:

Но она не закончилась, эта жестокая ссора.

Этот путь смельчаков я своим оставляю друзьям.

Я уверен, что вскоре веселый, удачливый, спорый

Мой собрат пролетит по впечатанным в небо следам.

И остальным переводам, приведенным в сборнике, свойственны то же непонимание стихотворения и те же характерные ошибки; их разбор привел бы лишь к тому, что сделал бы статью утомительной и в написании, и в чтении. Я ограничился названными переводами, поскольку они рисуют вполне объективную картину взаимоотношений русских переводчиков со стихотворением Бараташвили.

Сравнение переводов дает возможность сделать и другие обобщающие выводы. Бросается в глаза, что каждый переводчик использовал свой размер и свою систему рифмовки, в том числе – и свой диапазон рифм. Обращает на себя внимание тот факт, что так называемые современные рифмы сегодня уже не кажутся таковыми и становятся заметными только там, где переводчику изменяет чувство вкуса (например, не ищи себе, где прохладненько у Евтушенко). Видимо, это связано с тем, что последние 20 лет они настолько широко употреблялись в песенных текстах, что стали совершенно привычными для нашего уха. Можно предположить, что в недалеком будущем их полное отсутствие в современных стихах и стихотворных переводах будет восприниматься как стилизация.

Поскольку рифма во многом определяет круг устойчивых фразеологических сочетаний, используемых переводчиком, расширение диапазона рифм в переводах классики следует считать положительным явлением; с этой точки зрения издание сборника ««Мерани» в русских переводах» своевременно.

Все исследуемые переводы «Мерани» можно условно разделить на стихи с традиционными размерами русской поэзии (Антокольский, Ахмадулина, Винокуров, Луговой, Пастернак, Тхоржевский, Смеляков) и с размерами, приближающимися к размеру подлинника (Державин, Евтушенко, Казакова, Лозинский, Ряшенцев, Шервинский), причем Евтушенко, Казакова и Ряшенцев сделали попытку сквозной внутренней рифмовки (как выяснилось, в ущерб естественности языка). Стилистически в целом лучше выглядят переводы, выполненные ямбами и трехсложниками.

Все это лишний раз подтверждает тот факт, что соблюдение внешней формы – отнюдь не главное и не являющееся необходимым условие удачи в переводе. Вслед за Пастернаком я думаю, что «дословная точность и соответствие формы не обеспечивают переводу истинной близости. Как сходство изображения и изображаемого, так и сходство перевода с подлинником достигается живостью и естественностью языка. Наравне с оригинальными писателями переводчик должен избегать словаря, несвойственного ему в обиходе, и литературного притворства, заключающегося в стилизации. Подобно оригиналу перевод должен производить впечатление жизни, а не словесности.»

И, наконец, последний вывод: по подстрочникам переводить можно, но опасно; нельзя слепо доверять подстрочному переводу, который уже сам по себе есть трактовка, и чаще всего подстрочник приходится преодолевать.

Общее сравнение переводов заставляет задуматься над следующим вопросом: может быть, у каждого из переводчиков есть своя, скрытая концепция --">