Анатолий Аркадьевич Турилов - Заметки о киевских граффити

Заметки о киевских граффити

А. А. Турилов

Надписи XI—XIV вв., сохранившиеся на стенах культовых зданий древнего Киева, занимают особое место в истории восточнославянской письменности старшего периода. В условиях почти полного отсутствия (либо малой пока степени выявленности) других памятников бытовой письменности на южнорусских территориях до XIV в. (берестяные грамоты представлены здесь к настоящему времени, как известно, лишь единичными находками) они являются для данного региона основным комплексом источников по этой проблематике. Киевский корпус, состоящий более чем из 400 надписей, в течение многих лет выявлялся, публиковался и исследовался С. А. Высоцким [Высоцкий 1966; он же 1976; он же 1985]. В оценке трехтомного труда исследователя нельзя не присоединиться к мнению В. Л. Янина, назвавшего эту работу выдающимся жизненным подвигом ученого [Янин 1992: 22]. Однако признание заслуг отнюдь не означает полного согласия со всеми наблюдениями, прочтениями и интерпретациями. В этом смысле свод С. А. Высоцкого содержит немало по меньшей мере спорного, и статья В. Л. Янина, предложившего новые, более исправные, прочтения 19 граффити [Янин 1992: 22—30, №№23, 46, 50, 52, 63, 67, 107, 108, 120, 124, 135, 144, 146, 175, 198, 199, 236, 307], наглядно свидетельствует об этом. Здесь еще раз следует воздать должное С. А. Высоцкому: сопровождающий свод иллюстративный материал (фотоснимки и прориси) отличается, как правило, высоким качеством, позволяющим корректировать прочтения и интерпретации автора. Вообще же обращение различных исследователей по прошествии времени к опубликованному ранее материалу (будь то берестяные грамоты, памятники эпиграфики или палимпсесты) нередко бывает весьма плодотворным. Прекрасный пример этому последние опубликованные тома новгородских берестяных грамот с исследованиями А. А. Зализняка и В. Л. Янина [Янин 1986; он же 1996] и уже упоминавшаяся статья последнего, посвященная эпиграфическим памятникам [Янин 1992]. Сам С. А. Высоцкий, кстати, тоже обращался к повторному прочтению опубликованных в первой из своих книг граффити. В словаре софийских граффити [Высоцкий 1976: 446—453] помещены исправленные чтения, отличающиеся (порою существенно) от первоначальных, к надписям 23 [Высоцкий 1976: 450, стб. 2; 452, стб. 3; 453, стб. 2], 63 [Высоцкий 1976: 451, стб. 2], 67 [Высоцкий 1976: 448, стб. 3], 159 [Высоцкий 1976: 452, стб. 3]. Однако факт внесения этих изменений обойден во втором томе свода молчанием, равно как нет и новой интерпретации исправленных чтений, которые в силу этого утонули на страницах (хотя и немногочисленных) словаря-указателя. Немудрено поэтому, что В. Л. Янин в своей статье не учитывает этих исправлений, т. к. по сути дела они остались ему неизвестны.

В. Л. Янин посетовал в статье на невнимание лингвистов к данному роду источников. С тех пор положение несомненно изменилось к лучшему — практически одновременно со статьей вышла в свет монография Т. В. Рождественской, посвященная новооткрытым памятникам эпиграфики [Рождественская 1992]. В ней автор, кстати, попутно предлагает новые прочтения ряда граффити, опубликованных С. А. Высоцким [Рождественская 1992: 15, 20, 138, 142, №№221, 128, 38, 103], хотя и повторяет ошибки первоиздателя в отношении прочтения надписей 120, 144, 169 [Рождественская 1992: 136, 138]. В последние же годы появились статьи и заметки о киевских граффити В. Э. Орла [Orel 1995а; Orel 1995б; Орел 1997] (которым в ближайшем будущем обещана и монография на эту тему [Орел 1995: 234]) и А. Кулика [Орел, Кулик 1995], А. Б. Страхова [Страхов 1995] и К. Лефевр [Le Feuvre 1997], пока, впрочем, достаточно малоинформативные (в частности, предложенные А. Б. Страховым варианты прочтения граффити 38 и 46 [Страхов 1995: №№3, 4], не учитывают конъектур, соответственно, Т. В. Рождественской [Рождественская 1992: 138] и В. Л. Янина [Янин 1992: 23], предпочтительность которых не вызывает сомнений). Предлагаемая же статья написана человеком, не имеющим лингвистического образования, то есть в каком-то смысле тенденция, отмеченная В. Л. Яниным, продолжает сохраняться. Полагаю, однако, что многолетний опыт работы со славянской рукописной книгой, палеографические навыки, знание текстов и формуляров записей (имеющих много общего с формулярами эпиграфических памятников), а также постоянное научное общение с языковедами дают основание и возможность предложить ряд исправлений и уточнений к опубликованному корпусу киевских граффити. Проблемы их датировки и палеографии требуют отдельного --">