Григорий Спичак - BLOGS

голодному. Мы терпели и мечтали: будем «дедами», наедимся! Кому-то повезло хотя бы со вторым годом службы. Я же попал в Амурскую область, в г. Свободный. Этот город сейчас знаменит тем, что там создают космодром. Тогда там ничего не создавали. Наш автобат стоял среди сопок и питался большей частью посылками из дома и ворованной картошкой из пригородных усадеб. Потому что то, что предлагала столовая, есть могли только гарнизонные свиньи. Без преувеличения. Чёрный перемороженный картофель, гнилое мясо, прогорклый до ядовитого состояния маргарин и животный жир. Деликатесом был гороховый суп, от плесени пахнущий водорослями. Осенью 1979 года автобат скосила «желтуха» (гепатит А) и дизентерия. Из более чем четырёхсот солдат свалилось триста! В это же время завшивели. Ни горячей воды, ни мыла. Спасались керосином, да и то - ворованным со складов. Трибуналы и гауптвахта уже не пугали. Гимнастёрки под утюгами трещали и расписывались кровавыми разводами... Картинка, как в гражданскую войну, не правда ли? Когда я пришёл из армии и рассказывал об этом отцу, в университете, ребятам, вернувшимся со службы в Германии и на Волге, мне никто не верил. «Ну, не до такой же степени!» - недоверчиво ухмылялись все. Дескать, солдатские байки - они, как байки рыбаков: фантазии приветствуются. Но это были не байки. Мне поверили через десять лет, когда программа «Время» рассказала об острове русский. Сколько их, таких солдатских» и матросских «островов»? Я уверен, что они есть и сегодня. Потому что всегда есть люди, имеющие власть не понимать голодного. Сытый голодного не разумеет, а уж властный и сытый - тем более.

Интернатовский хлеб

Осенью 1993 года вокруг Кунибского психоневрологического интерната (Сысольский район Республики Коми) разразился скандал. Внешне, в прессе, он почти не проявился, если не считать одной-двух статей в «Красном знамени» и «Молодёжи Севера». Тогда умы интеллигенции, прессы и всего политически активного населения были заняты выборами в Государственную Думу, которую в начале октября расстреляли из танков, а 12 декабря её должны были выбрать без коммунистов и проголосовать на референдуме за новую Конституцию. В ней, между прочим, права личности отмечались особо... Абстрактная демократия уже шагнула далеко вперёд, а в Куниб-ском психоневрологическом интернате больные люди сидели на четырёх кусочках хлеба... в неделю! И при температуре в корпусах 8 градусов по Цельсию. Ко всему прочему, в одном из зданий шёл ремонт, а потому размещённые по соседним корпусам больные спали на сквозняках на полу.

Скандал, по сути, начался тогда, когда с проверкой приехала комиссия из Министерства по социальным вопросам, в составе комиссии был автор этих строк в ранге помощника министра и врач-психотерапевт В.Толстов. Мы увидели измученных, голодных и холодных людей, которые тихо улыбались и просили хлеба и сигарет. Серый сырой хлеб им привозили два раза в неделю, на душу выходило по два кусочка. Остальная еда разносолами тоже не баловала - пустые перловые похлёбки, картошка с консервами сайры, правда, говорят, что им часто давали конфеты-карамельки. Наверное, это было то, что удавалось урвать или выбить пожилой женщине-снабженцу. На фоне ремонтной грязи (ремонт длился уже больше года, и больные люди работали в т.ч. на стройке), холода, сквозняков и плохого освещения вся картина была страшной, какой-то военной и сумасшедшей не из-за больных людей, а из-за отсутствия совести у здоровых.

Справедливости ради надо сказать, что были, конечно, работники интерната, которые на свои деньги покупали хлеб голодным подопечным. Был предприниматель из Визинги, который оставил для больных двадцать или тридцать килограммов сушек...

...Тут сделаем логическое отступление. Я хотел следующую строчку написать так: «Но дело ведь не в благотворителях, а в государственной системе и в больном обществе, которое забыло своих убогих граждан». Однако я эту строчку из книги вычеркнул. ДЕЛО КАК РАЗ В ЭТИХ БЛАГОТВОРИТЕЛЯХ, поделившихся куском хлеба, умеющим слышать чужую боль и голод. Дело в куске хлеба, поделённом пополам. Поделённом, а потому и объединяющем народ не только в праздниках, но и в тяготах, и в трагедиях. Неизвестная сердечная работница интерната и безымянный предприниматель - все они часть общества. И народ жив, пока есть в нём люди, умеющие делиться.

Директор интерната, которую все жители села звали «Шахиней», не получила даже выговора. И это даже после --">