Леонид Абрамович Юзефович - Как в посольских обычаях ведется

поле, Воротынск, Боровск и
Путивль, той же дорогой, какой совсем недавно приходили на Русь ордынские «послы сильные» — сборщики дани, теперь, вздымая тучи пыли, гоня с собой
на продажу конские табуны в сотни и тысячи голов,
скакали посланцы крымских и ногайских ханов. Их
эскортировали многочисленные русские всадники — не
столько для почета, сколько для того, чтобы привыкшая к набегам буйная посольская свита «христьянству обиды и насильства не чинила». Этим же путем
направляли своих представителей владыки Блистательной Порты, султаны «турские», которые, как изысканно выражались дипломатические документы того
времени, «светлостию лица» превосходят «песни сирина».
С севера, от «пристанища» Николо-Корельского монастыря на Белом море, где белели паруса английских кораблей (позднее — от «нового Архангельского города»), через Холмогоры и Ярославль мчались к Москве посланцы
королевы Елизаветы I, интересовавшиеся торговлей не
меньше, чем политикой, и лондонские купцы, зачастую
исполнявшие одновременно обязанности дипломатических
агентов; зимой их везли иногда по льду замерзших рек и
озер. Хотя послы Василия III к императору Карлу V еще
в 1524 году, по дороге в Испанию, первыми из русских побывали в Англии, но регулярные отношения с ней завязались лишь в середине столетия, когда король Эдуард VI
снарядил торговую экспедицию на поиски Северо-восточного морского прохода в Индию. Один из кораблей этой
экспедиции — «Эдуард — Благое Начинание» — в 1553
году был занесен бурей к русскому берегу; его капитана
Ричарда Ченслера доставили в Москву. Он был принят
Иваном Грозным и получил от него грамоту на право свободной торговли с Московским государством. Вскоре в
Лондон был отправлен русский посланник Осип Непея. С
той поры русско-английские отношения стали постоянными. Британскому флоту нужны были русские лес, пенька,
смола, деготь. Англия начинала великую тяжбу на морях
с грозной испанской монархией. Пушки гремели на ЛаМанше и у берегов Южной Америки, но их эхо докатывалось до Москвы: агенты Елизаветы I и Филиппа II вели
4

тайную дипломатическую игру при дворе русских государей.
С востока, по Волге и Оке, приезжали послы казанских
и астраханских ханов, пока их владения не были присоединены к России. После того как в 1556 году без сопротивления сдалась Астрахань и в орбиту русской внешней политики вошли Кавказ и Персия, этим же путем следовали
посольства «кизилбашские» (персидские), «иверские»
(грузинские), «черкасские» (кабардинские).
Но больше всего послов прибывало с запада.
Через Новгород и Псков ехали скандинавы — шведы и
датчане, а также представители магистров Пруссии и Ливонского ордена. Через Смоленск проезжали послы Габсбургов, медленно и шумно двигались огромные польсколитовские посольства, внешне похожие скорее на воинские отряды, нежели на дипломатические миссии. Над посольским поездом развевались знамена, сверкали хоругви
с дворянскими гербами и доспехи всадников, оглушительно ревели трубы. Посольства Речи Посполитой прибывали
чаще всех прочих, ибо отношения между ближайшими соседями были, как правило, напряженными и обсудить требовалось многое — вопросы войны и мира, обмена пленными, размежевания пограничных земель. Впрочем, собственно польские дипломаты в XVI в. были еще относительно редкими гостями в Москве, приезжали обычно литовские деятели. До Люблинской унии (1569 г.) и какоето время после ее заключения Великое княжество Литовское сохраняло значительную политическую самостоятельность, имело свое войско, свою «раду». Согласно давней традиции, именно оно поддерживало дипломатические
связи с Россией. Гонцы между Москвой и Вильно сновали
беспрерывно, и не реже чем раз в два-три года стороны обменивались посольствами.
Русский книжник XVI в., автор «Казанской истории»,
перечисляя иностранных послов, прибывших к Ивану
Грозному «с честию и з дары» после взятия Казани, называет даже представителей мифического вавилонского царя. Это уже, разумеется, легенда, никаких вавилонских
царей в те годы не существовало, да и от самого Вавилона
остались одни развалины, но за годы своей жизни наш
москвич и в самом деле мог видеть у кремлевских стен посланцев полумира. Приезжали дипломаты бухарские, ганзейские, валашские, венгерские, чешские, итальянские.
Диковинные тюрбаны сменялись европейскими шляпами,
вслед за --">