Виктор Николаевич Левин - Банкиры мафии

к высокому креслу был довольно извилист.

Родившись в 1920 году в семье банковского работника, Роберто Кальви в 19 лет начал изучать экономику в Миланском университете. Но получить высшее образование он тогда не смог. Через два года его призвали в армию. Говорят, что у папаши были возможности избавить отпрыска от риска участия в боевых операциях. Но Роберто Кальви, успевший, как истый кавалерист, отпустить усы, рвался в бой. Официальная хроника полка, в котором он служил, в характерном для времен фашизма патетическом стиле зафиксировала «храбрость» старшего лейтенанта Кальви в сражениях на русском фронте.

Кальви никогда не сожалел, что в молодости сделал ставку не на ту лошадь. До последних дней своих он копировал жесты дуче. Первая любовь оставляет глубокий след в сознании. Да и что, по сути дела, для Кальви переменилось после войны? Он вернулся на то самое финансовое поприще, на которое вступил в 1939 году, и принялся делать карьеру.

До поры до времени чрезмерно ревностному офицеру фашистской армии следовало оставаться в тени. Кальви обосновался в небольшом банке в Бари и скромно подсчитывал дебет и кредит. А когда военное прошлое перестало служить компрометирующим фактом, Роберто Кальви перебрался в Милан в «Банко Амброзиано».

В те времена банк еще не был финансовым китом. Так, небольшой паучок, высасывавший деньги из доверчивых богомольцев.

Основал банк в 1896 году по поручению кардинала Андреа Феррари монсеньор Джузеппе Товини. Ему и название дали в честь причисленного к лику святых миланского епископа второй половины IV века Амброзия. Его в Милане высоко чтут и глубоко почитают. Еще в 1609 году кардинал Федериго Борромео учредил Амброзианскую библиотеку, а через девять лет создал при ней картинную галерею, получившую то же имя. Но то были времена, когда сам воздух был пропитан идеями просвещения. Епископ Амброзий удостоился высочайшей чести быть причисленным к лику святых за создание христианской этики, отразившей суровые взгляды непримиримого гонителя язычников.

Этика, пусть даже христианская, и банковское дело, мягко говоря, не очень-то согласуются друг с другом. Однако капитализм, исповедующий голый чистоган, любые духовные ценности стремится обратить в прибыль. Банкиры под сенью креста без малейшего труда не только порося обращают в карася, но и финансовые спекуляции выдают за благость.

До самых недавних пор акционеры «Банко Амброзиано» обязаны были предъявлять свидетельство о крещении по католическому обряду и представлять рекомендацию приходского священника. Правление по раз и навсегда заведенному ритуалу завершало работу формулой: «Мы уповаем на защиту божьего провидения».

У Кальви имелись и свидетельство о крещении, и требуемая рекомендация, и вера в провидение, которая без малейшего труда соединяла в одно целое возвышенное божественное с земным мирским.

Основатель банка монсеньор Товини даже физически стремился соединить служение всевышнему с финансовыми интересами. Для нового банка он облюбовал старое здание на Виа Клеричи, расположенное в самом центре квартала финансистов и всего в трех минутах ходьбы от кафедрального собора.

Первое, что лицезрел каждый входящий в банк, была огромная, выше человеческого роста мраморная статуя святого Амброзия. Скульптор изобразил его с плетью в три хвоста в руке, которая, напоминая о методах борьбы епископа с язычниками, была призвана символизировать категорическое неприятие богопротивного зла. Набожные клиенты и служащие банка неизменно склоняли колена перед статуей и осеняли себя крестным знамением. Ни единого раза не преступил через этот ритуал и Роберто Кальви.

Начинал Кальви скромно. Когда в 1947 году его приняли на службу, он получил место рядового сотрудника. «Таймс» утверждает, будто Кальви взяли мальчиком на побегушках. Но это уже столь гиперболично, что не имеет ничего общего с истиной. Очень скоро Кальви сумел перебраться в генеральный секретариат банка, и тут-то начали раскрываться его способности.

Директор банка тех лет Карло Алессандро Канези был старомодным финансистом. Все самые важные данные он вносил в потрепанную записную книжку, с которой не расставался никогда.

Непосвященному эта книжка мало бы что сказала. Кроме цифр, в ней ничего не было. Канези умел держать тайны в секрете, пусть и допотопными методами. Но он отнюдь не был чужд понимания духа времени. Канези полностью отдавал себе --">