Борис Алексеевич Борисов - Школа жизни

трактир.

Несколько женщин поселка, в том числе и моя мать, хотя и не была очень набожной, как-то договорились пойти на богомолье в Ростов. Это от нас верст тридцать пять. Мы, конечно, увязались за матерями. Очень хотелось посмотреть древний Ростов Великий, о котором много слышали от учительницы.

Вышли на рассвете, часов в пять, а добрались до Ростова уже вечером — измученные и голодные. Сразу же вошли за ограду стоявшей на окраине города церкви. Там сначала отвешивали поклоны, а потом заказали богослужение… Отстояв богослужение, женщины надевали на себя металлические жилеты, вешали на шею тяжелые вериги. Это железные цепи с чугунными шарами на концах, которые якобы носили причисленные к лику святых люди. Согнувшись под их тяжестью, женщины ходили вокруг церкви.

Примеру старших следовали и мы. Жилет нам был не под силу. Вериги же тащили сразу втроем-вчетвером. Старшие говорили, что за это простятся грехи. И мы старались.

На следующий день побывали в Ростовском кремле. Особенно запомнились Белые палаты с их многочисленными реликвиями. Успели также сходить на озеро Неро, откуда берет начало наша Которосль.

Только к концу третьих суток голодные, осунувшиеся, с побитыми ногами вернулись мы домой. Несколько человек после этого заболели, «зато, — утверждали богомолки, — спасли свои души».

В окружающих фабрику деревнях часто возникали пожары. То в Боровой, то в Опарине, то в Лаптеве, то в Комарове, то в Семеновском. Сколько после этих пожаров появлялось новых нищих! Особенно часто горела деревня Боровая. Жители ее сеяли хлеб, столярничали, работали на фабрике. На моей памяти эта деревня чуть не дотла выгорала несколько раз. Будто над ней висел какой-то рок! Загоралась она как-то быстро, огонь охватывал сразу несколько строений.

В 1913 году, в дни празднования трехсотлетия дома Романовых, на фабрике прошел слух, что на станцию Козьмодемьянск — это в четырех-пяти верстах от поселка — прибудет царский поезд. На рассвете толпы людей отправились смотреть царя. Конечно, побежал и я.

Обойдя усиленную охрану, мы вышли на другую сторону станции, за пруд. Только там разрешалось стоять. На путях увидели царский поезд. Народу собралось много. Ждали, когда выйдет царь.

И вот кто-то выглянул из окна. Все закричали «ура!». Многие начали креститься, а кое-кто запел «Боже, царя храни».

— Так это не царь. Царь маленький, рыжий… А это высокий, черный.

Из вагона вышел здоровенный казак. На руках у него был мальчик.

— Наследник! Цесаревич! — зашумели кругом.

Вскоре поезд тронулся. Опять закричали «ура!». Но из вагона никто даже не выглянул. Домой люди возвращались злые, усталые…

— Так и не показался царь народу-то!

— А больно мы ему нужны!

— Разве про божьего помазанника можно говорить такое?.. Смотри, языка лишишься…

Но в народе говорилось уже и не такое. На фабрику несколько раз приезжали стражники, а однажды и казаки. Было это в дни рабочих волнений в Ярославле, отклики которых доходили до нашего поселка.

Весной 1914 года, в одиннадцать лет, я окончил начальную школу и осенью поступил в городское училище. Находилось оно в пятнадцати километрах от нашего поселка, в большом торговом селе Великое. Лучше было, конечно, учиться в Ярославле, но родителям это оказалось не под силу. А в селе Великом, откуда родом отец, жили наши родственники, к ним меня и пристроили.

Учился я средне. Нелегко было, когда в одной комнате проживало шестеро, я — седьмой. Из семерых двое совсем маленьких ребят. На кухне, которая отделялась от комнаты легкой занавеской, с раннего утра до позднего вечера стучали молотки, стрекотала швейная машина, слышался непрерывный говор. Там сапожничали два моих двоюродных брата, шили обувь для армии. Нередко я подсаживался к ним клеить подборы, бегал к кузнецам собирать «огрызки» гвоздей, остававшихся после ковки лошадей. За спичечную коробку, наполненную этими «огрызками», мне платили копейку. И то деньги!

Семья была набожная, и я вместе со всеми каждую субботу и воскресенье ходил в церковь. Да и в училище (позднее оно стало называться «высшим начальным») много времени занимало изучение закона божьего: Ветхого и Нового завета, катехизиса, церковнославянского языка. Читать нам давали книги преимущественно из жития святых.

Большим событием для населения Великого было открытие частного кинематографа «Корсак». До этого почти никто из жителей села не имел --">