Борис Алексеевич Борисов - Школа жизни

крестьянах, об их тяжелой и беспросветной доле писал Некрасов в своей поэме «Кому на Руси жить хорошо». Помню, когда я в школе впервые услышал эти стихи, то твердо решил, что поэт имеет в виду как раз соседние деревни и села.

Я, конечно, не мог помнить, но старые рабочие в первые годы после Октябрьской революции рассказывали, что в 1905 году ткачи фабрики Сакиных не стояли в стороне от общего подъема революционного движения. Они объявили забастовку, и главным требованием было сокращение рабочего дня до 11 часов. На фабрику вызвали из Ярославля войска, но это ткачей не испугало. Они провели демонстрацию, провозглашали революционные лозунги.

Руководил забастовкой стачечный комитет, в состав которого вошли передовые рабочие фабрики. Комитет поддерживал связь с руководителями стачек на других фабриках и заводах. Большую помощь бастовавшим оказывал студент Владимир Некрасов (племянник поэта). Кстати, через много лет, уже в годы Советской власти, В. Ф. Некрасов работал в области здравоохранения и был удостоен почетного звания «Заслуженный врач РСФСР».

Стачка ткачей продолжалась более двух недель и прекратилась только после удовлетворения основных их требований.

Трехклассная начальная школа поселка помещалась в маленьком одноэтажном доме. Здесь была одна классная комната, теплый и холодный коридоры и квартира нашей учительницы Анны Александровны. Учительница была требовательной, но в то же время снисходительной к нашим шалостям. Стремилась дать нам как можно больше знаний, так как хорошо понимала, что почти никому из нас не придется продолжить образование. За это все мы, бывшие ученики Анны Александровны, вспоминаем ее с большой благодарностью.

В классной комнате стояло три ряда парт. Каждый ряд — класс. Когда одни, например, занимались вслух чтением, другие в это время выводили в тетрадях буквы или решали задачи.

Сейчас в «Красных ткачах» большая десятилетняя школа, и учится в ней не тридцать — сорок ребят, а более тысячи. Сотни юношей и девушек, окончивших школу, стали инженерами и техниками, учителями, врачами, квалифицированными рабочими и работницами, офицерами Советской Армии.

Многое из того, что я видел и слышал в пору своего детства, давно уже кануло в вечность. Сейчас, по прошествии почти шестидесяти лет, когда наши космонавты штурмуют небо, когда так широко используется электричество, химия, атомная энергия, не верится даже, что я сам был участником далеких удивительных событий. А ведь это было как будто совсем недавно.

Помню, когда мне было лет семь, отец, придя с работы под воскресенье, сказал:

— Завтра на шоссе будут автомобильные гонки.

Это было невиданным событием не только для детей. Хотя поселок стоял на оживленной дороге Москва — Ярославль, большинство его жителей еще не видело автомобилей.

— А куда они погонятся? — спросил я.

— Из Москвы в Ярославль. Гоняться будут больше иностранцы…

— А какие такие иностранцы?

— Те, что из других стран.

Гонщики должны были проехать во второй половине дня, но уже к полудню вдоль дороги собралась масса народу: «Вдруг проедут раньше».

— Едут, едут! — послышался крик со всех сторон.

Подпрыгивая на ухабах, дымя и распространяя запах бензина, пронеслась первая забрызганная грязью машина. Широко открытыми глазами смотрели мы на эту диковину. Не успели опомниться, как мимо пронеслась вторая.

— Вот это здорово!

— Как же это так, без лошадей-то?

— А паровоз-то ходит!..

Старушки крестились. Автомобили все мчались и мчались.

— А где же иностранцы?

— Смотри, вот едет, — показал кто-то.

— Такой же, как и мы.

После каждой машины мы гурьбой бросались на шоссе и находили след.

— Бензином пахнет! Бензином! — кричали мы и быстро возвращались на обочину.

— Не бензином, а резиной, — поправил кто-то.

Машины уже давно прошли, а народ не расходился. Еще много дней в поселке говорили потом об этом событии.

Сейчас по шоссе Москва — Ярославль ежедневно проходят сотни, если не тысячи, самых разнообразных машин, в том числе и ярославские — ЯЗы. То, что было для нас в диковину, стало привычным.

По этой же дороге в Ростов-Ярославский, в Троицко-Сергиевскую лавру тянулись тогда богомольцы — с посохами в руках, с котомками за плечами, в лаптях, а то и босые. Мы расспрашивали их, откуда и куда идут, а богомольцы любопытствовали, что за фабрика, где можно переночевать, далеко ли --">