Жорж Батай - Проклятая доля

человечеством. Так надо ли говорить, что порою в таких условиях мне только и оставалось, что отвечать истине моей книги и быть не в состоянии ее продолжить?

Книга, никем не ожидаемая, не отвечающая ни на один поставленный вопрос; книга, которую автор не написал бы, если бы следовал ее урокам буквально, - вот в итоге та странность, которую сегодня я преподношу читателю. С самого начала она побуждает к недоверию, и все же! А если лучше не ответить никакому ожиданию и предложить как раз то, что вызывает отвращение, то, чем мы из-за нехватки сил намеренно пренебрегаем: эту бурную эмоцию неожиданного удивления, нарушающую и отнимающую покой духа; это своеобразное и отважное переворачивание; эту замену динамическим движением, происходящим в полном согласии с миром, застоя изолированных идей и пустых проблем, рожденных нашей тревогой, которая не желает ничего видеть? И как же - не повернувшись спиной ко всяким ожиданиям - мог бы я обрести ту чрезвычайную свободу мысли, свободу, которая соизмеряет наши понятия со свободой движения мира? Тщетно было бы пренебрегать правилами строгости, действующей методично и медлительно, - но как разрешить загадку, как соизмерить себя со вселенной, если мы ограничиваемся сном общепринятых знаний? Если у читателя хватит терпения и смелости прочесть мою книгу, он увидит в ней исследования, проведенные по всем правилам никогда не сдающегося рассудка; он увидит решения политических проблем, вытекающие из традиционной мудрости, но он встретит в ней еще и такое утверждение: половой акт во времени - то же, что тигр в пространстве. Это сближение исходит из соображений по экономии энергии, не оставляющих места для поэтической фантазии, однако оно требует еще и мысли, которая бы действовала на уровне игры сил, противоположной обычному расчету, игры, основанной на управляющих нами законах. В сущности, именно в перспективах, где возникают такие истины, и обретают свой смысл наиболее общие положения, согласно которым не необходимость, а как раз ее противоположность, "роскошь", ставит перед живой материей и перед человеком фундаментальньье проблемы.

Сказав это, я призываю критиков к некоторой сдержанности. Ведь противопоставлять новым взглядам неопровержимые возражения - нетрудно. Дело в том, что по большей части новое приводит в замешательство и бызает неправильно понято - все критические возражения обычно основываются на тех упрощенных аспектах, какие автор допускает всерьез не больше, чем его так называемый оппонент, или же допускает только в пределах предварительного упрощения. И в данном случае маловероятно, что те преходящие трудности, которые бросаются в глаза при первом же прочтении книги, ускользнули от меня за те восемнадцать лет, которых потребовал этот труд. Но для начала я ограничусь кратким обзором, где не могу даже надеяться приступить к большинству подразумеваемых вопросов .

В частности, в первом томе я отказался от подробного анализа всех проявлений жизни, исходящего из введенной мною точки зрения. Что особенно печально, поскольку понятия "продуктивной траты" и "непродуктивной траты" имеют основополагающее значение для всех идей, развиваемых в моей книге. А реальная жизнь, состоящая из всякого рода трат, не знает чисто продуктивных трат; ей незнакомы практически и чисто непродуктивные траты. Следовательно, первичную рудиментарную классификацию надо заменить методическим описанием всех аспектов жизни. Поначалу я собирался привести совокупность основополагающих фактов, позволяющих уловить мою мысль. Но эта мысль не смогла бы оформиться, если бы она не имела в виду, с другой стороны, и все те мелкие факты, что несправедливо считаются малозначительными.

Я полагаю, что было бы столь же напрасным делать отрицательные выводы из того факта, что экономические кризисы, с необходимостью наделенные в моем сочинении смыслом решающих событий, представлены в нем лишь беглым и поверхностным образом. По правде говоря, нужно было делать выбор; я же не мог в одно и то же время иметь в виду общий очерк работы и блуждать в лабиринте взаимоналожений, где за деревьями не видишь леса. Я стремился избежать переделки трудов экономистов и ограничился сопоставлением проблемы, возникающей при кризисах, с общей проблемой природы. Я хотел представить все это в новом свете, однако для начала отказался от анализа сложностей кризиса перепроизводства, подобно тому как отложил детальный --">