Рене Жирар - Миф ли Евангелие?

недостатки, которыми часто отмечены мифологические герои. Эдип хромает, как и многие другие герои и божества. Среди них есть одноногие, однорукие, одноглазые, слепые, горбатые и т. д. Некоторые отличаются непомерно высоким или, наоборот, низким ростом. Другие страдают отвратительными кожными заболеваниями или источают невыносимый смрад. В толпе даже незначительные отклонения и особенности вызывают чувство дискомфорта и тревоги, а их носители становятся кандидатами на роль жертв. Преобладание среди мифологических героев уродов и калек, вероятно, представляет собой статистическое следствие того типа виктимизации, который порождает мифологию. Отсюда же – преобладание «чужаков»: во всех изолированных группах чужие всегда возбуждают любопытство, которое в момент паники легко превращается во враждебность. Миметическое насилие отличается принципиальной дезориентацией: не имея под собой уважительных причин, оно выбирает себе жертвы на основании мельчайших отличительных признаков и псевдопричин, которые можно определить как предпочтительные знаки виктимизации.

Библия отклоняет ложные или несущественные причины мифического насилия одним простым и обобщающим утверждением: «возненавидели Меня напрасно» (Иоанн 15:25), в котором Иисус цитирует и по сути обобщает 35-й псалом – один из «псалмов козла отпущения», фактически выворачивающих наизнанку оправдание толпы в мифологиях. Вместо голоса толпы, оправдывающей свое насилие причинами, которые она считает легитимными, мы слышим голос жертвы, объявляющей эти причины ложными.

Для объяснения архаических мифов нам нужно лишь следовать методу, предложенному Иисусом, и заменить этой «безосновательностью» ложные основания мифов.

В Византийской империи, насколько мне известно, трагедия о царе Эдипе интерпретировалась как аналог Страстей. Если это правда, то первые антропологи, предложившие эту интерпретацию, ставили правильный вопрос, но подходили к его решению с неправильного конца. Их редукция Евангелия к обычному мифу отводила от мифологии свет, пролитый на нее евангельским текстом. Чтобы достичь нашей цели, нам нужно прочесть мифы в свете этого текста.

Коль скоро единодушная виктимизация примиряет и заново упорядочивает общество в прямой пропорции к степени ее замаскированности, то она должна терять свою эффективность в прямой пропорции к ее раскрытию. Публичное разоблачение мифической лжи ведет к тому, что поляризация скандала теряет свой единодушный характер, а социальный катарсис сводится на нет. Вместо того чтобы заново сплотить сообщество, виктимизация интенсифицирует противоречия и разногласия.

Можно предположить, что эти разрушительные последствия должны ощущаться в Евангелии – и они действительно ощущаются. Так, в Евангелии от Иоанна все, что говорит и делает Иисус, вызывает рознь. Отнюдь не пытаясь скрыть это обстоятельство, автор постоянно привлекает к нему наше внимание. У Матфея (10:34) Иисус говорит: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч». Если единственный мир, какой доступен человечеству, зависит от единодушной виктимизации, понимание ее механизмов, которое привносит Евангелие, оказывает на этот мир разрушительное воздействие.

Образ сатаны как «лжеца и отца лжи» (Иоанн 8:44) также выражает эту оппозицию между мифологическим сокрытием и евангельским разоблачением виктимизации. Распятие как поражение сатаны, пророчество Иисуса, что «пришел конец» сатаны (Марк 3:26) означают менее упорядоченный и спокойный мир, чем тот, в котором правит сатана. Вместо того чтобы завершаться обещанием мифической гармонии, Евангелие открывает апокалипсическую перспективу – как в Откровении Иоанна Богослова, так и в синоптических евангелиях. Чтобы установился «мир Божий, который превыше всякого ума» (К Филиппийцам 4:7), человечество должно отказаться от прежнего, частичного, мира, основанного на виктимизации, а это чревато беспорядком. Апокалипсическое измерение не является чужеродным элементом, подлежащим устранению из Нового Завета ради «усовершенствования» христианства – это неотъемлемая часть откровения.

Сатана пытается заставить Иисуса замолчать с помощью того самого процесса, который Иисус низлагает. У него есть веские основания думать, что его старый миметический трюк – с Иисусом в качестве жертвы – как всегда сработает, произведя еще один миф обычного типа – закрытую --">