Алексей Фомин (составитель) - Как помочь умершим?

вера накладывает на нас. Пока у нас все хорошо, мы полны сил, счастья, а вот когда человек встает у ворот вечности, то уже смотрится мир по-другому… Вспомните, что большинство самых известных безбожников, которые всю жизнь провели в борьбе с Ним, признавали Его существование перед смертью. Все это похоже на то, как дети, которые находятся в игре, часто не замечают родителей, отмахиваются от них, не слушают. Родители мешают их увлечению на тот момент. Но когда игра кончается, то уже не отмахнешься, совсем по-другому смотришь на них. Вот и мы такие же дети. Мы не хотим слушать голоса Отца и отвергаем Его влияние на свою жизнь. Но это до поры до времени. И этому, как я сказал, есть много примеров.

Неверующий в Бога все равно верит, но старается не признаваться в этом сам себе. Расскажу о случае, которому я был свидетелем, когда учился еще в 6-м классе школы. Это было в снежном ноябре 1982 года. На 77-м году жизни умер безсменный Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев. Москва встала на скорбную вахту. По всей стране был объявлен четырехдневный траур. Хорошо помню печальные лица людей, траурные заснеженные ленты на флагах. Для нас, школьников, отменили в день похорон даже занятия в школе, наказав нам смотреть прямую трансляцию по телевизору. 15 ноября мы с утра мы с моим закадычным другом Андреем уже сидели у телевизора, пили чай с вареньем и смотрели официальное прощание с Генсеком.

В одиннадцать часов дня под звуки траурной мелодии гроб вынесли из зала, установили на орудийном лафете, после чего кортеж медленно двинулся на Красную площадь. Все это производило на меня впечатление своей организованностью, напыщенностью, но самое неожиданное, потрясшее картину мира обычного московского пионера, произошло чуть позже. Траурная процессия остановилась перед Мавзолеем, гроб с лафета перенесли на постамент. На трибуну Мавзолея поднялись руководители партии и государства. Траурный митинг открыл вновь избранный Генеральный секретарь ЦК КПСС Ю. В. Андропов. В своей речи он отметил заслуги умершего перед партией и государством, заверил собравшихся в том, что партия будет проводить в жизнь ту линию в политике, которую вырабатывал Брежнев. И вот эту речь Андропов вдруг завершил обращением к усопшему: «Спи спокойно, дорогой товарищ Леонид Ильич!» Вот это было для меня полной неожиданностью, а можно сказать, и потрясением.

«Как это — спи?» — подумал я тогда. Как будто Леонид Ильич лег вечером спать, а его соратники по партии положили его в гроб, гроб перенесли в Колонный Зал Дома Союзов, а потом, когда трудящиеся попрощались с Брежневым, понесли закапывать спящего у Кремлевской стены. Я был в совершеннейшем недоумении. Я не мог понять, почему Генсек говорит то, что совершенно расходится с пониманием воспитанного в материализме пионера. Он же сказал по сути, что смерть — это не полное небытие, как принято было считать в материализме, а сон, что полностью соответствует христианским представлениям, которых я тогда не разделял.

Тем временем процессия направилась к Кремлевской стене. В 12 часов 45 минут по московскому времени гроб опустили в могилу. Это происходило под звуки государственного гимна СССР. В это же время был произведен артиллерийский салют, завыли все гудки заводов, фабрик, судов на Москве-реке, поездов на железных дорогах. Дополнял эту картину перезвон колоколов на всех московских храмах. Впечатление все это производило мощнейшее, но мысль о том, почему Генсек сказал о сне, была еще мощнее. Нет, я, конечно, понимал, что это было сказано Андроповым метафорически. Но я не мог понять, зачем Андропову понадобилась эта метафора, почему он не сказал просто и честно — наш друг и соратник умер навсегда. И тогда не надо было бы ломать комедию и обращаться к трупу с такими нелепыми пожеланиями спокойного сна.

Перед Мавзолеем, отдавая честь, чеканя шаг, прошли войска Московского гарнизона. Наблюдая четко вышагивающих и отдающих честь последнему пристанищу Брежнева солдат, я думал о том, что имел в виду Андропов, который не мог не быть атеистом и безбожником.

И вот тогда я впервые почувствовал, что от меня что-то скрывают за мишурой атеизма, маскировки. Нет, я тогда не пришел к выводу, что Бог есть, но я сильно усомнился в том, что Бога нет, как нам говорили в школе. И я очень хорошо понял, что по каким то причинам атеисты боятся прямо признать смерть, что они ее боятся и что им страшно.

А потом я нашел подтверждение этой --">