Рудольф Штайнер - Смерть как перемена жизни

который, благодаря ясновидящему сознанию вступает в царство, населенное умершими, а также то, что действует в животном мире, управляя большей частью этого животного мира — суть силы, исходящие от умерших. Человек призван к тому, чтобы быть соправителем импульсов в Космосе. — В минеральном царстве человек должен делать только то, что он делает благодаря своей технике, используя машины и тому подобное, делает по законам минерального царства; в растительном мире человек работает как садовник, как растениевод. В период, который человек проводит между рождением и смертью, дела с растительным царством носят для него, скорее второстепенный характер. Но с тем царством, которое здесь на Земле выявляется в бытии животных (то есть с животным царством — прим. перев.) человеку приходится иметь дело сразу же после смерти, как только у него пробудятся силы, сразу же, как только он вступает в область сил, управляющих этим животным царством. Тут, внутри, он и работает. Это становится для него (умершего) основой, базисом его действий, подобно тому, как для нас основой является минеральный мир; такова теперь основа, почва, на которой он выступает там.

Подобно тому, как для нас, — в течение нашего бытия в физическом мире, — на основе минерального царства взрастает растительное царство, здесь тоже поднимается некое второе царство; оно поднимается на основе царства правящей симпатии и антипатии, продолжением которого является жизнь земного животного царства. Это второе царство действует в умершем, но не так, чтобы он ощущал удовольствие или страдание, не так, что он распространял продолжительные, действенные импульсы, несущие ощущения. Нет, это второе, поднимающееся здесь царство, взаимодействует с тем, что можно было бы назвать (чередующимся) укреплением и парализацией волевых сил, присущих умершему после смерти. Чтобы правильно судить об этих волевых силах, вы должны перечитать кое–что из Венского цикла (лекций), где я пояснил, что воля, которая присуща человеческой душе между смертью и новым рождением, не вполне идентична с тем, что мы называем волей здесь, в физической жизни; но, тем не менее, мы можем говорить о воле, несмотря на то, что воля эта там совершенно иная, она пронизана элементом чувства и еще неким другим элементом, которого здесь на Земле вовсе нет. Эту волю, однако, надо представлять себе как нечто постоянно текущее то вверх, то вниз для человеческой души после смерти. Если кто–то общается с умершим, то душевная жизнь умершего переживается так: умершему в какой–то момент выступает навстречу следующее; он чувствует усиление своих волевых импульсов, он чувствует себя укрепленным в себе самом. В какой–то другой момент его воля надламывается, парализуется, некоторым образом застывает. Эта воля как бы протекает между усилением, укреплением и между расслаблением. Это протекание, течение воли между укреплением и расслаблением является значительной частью, важнейшей, существенной частью в жизни умершего.

Это укрепление и расслабление воли — суть импульсы, которые втекают не только в основу царства умерших, но втекают также и в человеческое царство здесь, на Земле. Однако эти импульсы втекают здесь не в мысли обычного сознания, а во всё то, что человек здесь переживает как волевые импульсы, а также и как эмоциональные импульсы. Завтра я буду говорить об этом даже в открытой лекции.

Отличительная особенность состоит в том, что человек, — как физический, земной человек, — ясно переживает в своем обычном сознании лишь восприятия своих органов чувств и свои мысли. Бодрствующее сознание существует лишь по отношению к этим восприятиям и мышлению; чувства, в сущности, нам только снятся, находятся на уровне грёз, тогда как волю, мы вообще просыпаем. Ведь никто не знает, — как знает он о своих мыслях, — что происходит, когда человек всего лишь поднимает руку, то есть когда воля разыгрывается в его телесности. Власть чувств тоже смутна, несмотря на то, что она яснее наличествует в сознании, нежели власть воли; тем не менее, власть чувств не более высветлена, чем то, что мы имеем перед собой как образы во сне. Страсти, аффекты, чувства, — они в действительности лишь грезятся, снятся; а воля даже и не снится. В том, что разыгрывается в повседневной жизни как сон, как грёзы, сновидения, — в этом мы живем вместе с умершим. Он живет вместе с душами, которые на Земле воплощены в физическом теле, он живет с ними точно таким же --">