Автор неизвестен - Апокрифические апокалипсисы

Апокрифические апокалипсисы

Иудейская и христианская апокалиптика

Имя «Откровения» или «Апокалипсиса» мы привыкли относить к одному произведению — письму, в котором апостол Иоанн рассказывает единоверцам о потрясающем видении, явившемся ему однажды на острове Патмос. Сменяющие друг друга картины этого видения — Господь Бог в окружении двадцати четырех старцев, снятие семи печатей, семь ангелов с семью трубами, битва архангела Михаила с драконом, семь чаш гнева, небесный Иерусалим — остаются в памяти всякого, кто читает Откровение Иоанна, и среди всех книг Священного Писания именно эта выделяется напряженностью повествования, необычностью и загадочностью, и в первую очередь через нее всегда хотелось людям проникнуть в будущее, понять, что ждет наш мир. Недаром само греческое слово «апокалипсис» вошло во многие языки как синоним мировой катастрофы, гибели всего творения.

Но первоначально «апокалипсис» означало просто «раскрытие», а в уточненном смысле — «раскрытие будущего, сокрытого от людей»: «Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре» (Откр. 1:1).

Однако не забудем и вот о чем. В канон Нового Завета входит 27 писаний. Это Евангелия, Деяния, Послания — и Апокалипсис Иоанна. Четыре Евангелия и 21 Послание с первого же взгляда выдают жанровое своеобразие; Деяния в Новом Завете одни, и Апокалипсис один, но они также легко отличимы от Евангелий и Посланий.^[1] Итак, перед нами четыре жанра первохристианской литературы. Если мы проследим дальнейшее развитие этой литературы, то найдем множество произведений, которые носят имя «евангелий», «деяний» и «посланий», но не вошли в канон и были большей частью не рекомендованы Церковью к чтению во время богослужения, а часто и прямо запрещены.

Не исключение тут и апокалипсисы, их мы тоже найдем среди апокрифической литературы^[2], но у этого жанра есть существенное отличие. Евангелия и Деяния сложились как жанры в среде первых христиан, и все апокрифические тексты такого рода берут за основу канонические образцы. Апостольские послания тоже обладают специфическими чертами, от которых не отказывались и авторы апокрифов. Но практически ни один из позднейших апокалипсисов не подражает Откровению Иоанна — мы находим лишь некоторые общие черты. Объясняется это тем, что апокалиптика сложилась как жанр до появления христианской литературы. И более того: возникнув еще в эпоху Ветхого Завета и сформировавшись в ее последние века, апокалиптика оказала очень значительное влияние на тех людей, которые жили в Иудее в одно время с Иисусом Христом и многие из которых стали первыми христианами. В литературе раннехристианской жанр откровения лишь продолжил свою жизнь. И до Апокалипсиса Иоанна, и после него возникали такие писания, которые были похожи в чем-то существенном; одни из них были более яркими и оригинальными, другие — менее, и среди всех этих писаний Иоанново Откровение предстает, можно сказать, одной из высочайших вершин горного хребта.

Неповторимость Апокалипсиса Иоанна не означает, что должны быть преданы забвению другие памятники иудейской и христианской апокалиптики — напротив, благодаря столь выдающемуся творению вся эта литература приобретает для нас особый интерес.

* * *

Первые апокалиптические тексты иудаизма нужно искать в книгах ветхозаветных пророков, ведь пророчество имеет более всего сходства с апокалипсисом.

Впрочем, следует сразу оговориться:, пророчество, пусть даже очень мрачное, каких множество у Исайи, Иеремии, Иезекииля, у малых пророков, само по себе еще не апокалипсис. Пророк предвидит и предрекает будущее, апокалиптик же — «последние времена» и конец света. И если пророк даже говорит о вмешательстве Самого Господа Бога, которое приводит к торжеству праведного еврейского народа над нечестивыми язычниками, то все-таки здесь еще не хватает важнейшего элемента апокатиптики — не хватает эсхатологии.^[3] И вот, при чтении книг пророков мы постоянно встречаемся с футурологией (то оптимистической, то пессимистической), но очень редко — с настоящей эсхатологией.

Не вдаваясь в обсуждение спорных вопросов библейской хронологии, мы тем не менее можем уверенно сказать, что один из первых текстов, где Ветхий Завет говорит языком апокалипсиса, — это главы 24–27 в Книге пророка Исайи.^[4]

--">