Святитель Николай Сербский (Велимирович) - Десять заповедей Божиих

для него божество. И тогда это болезнь души первого вида.

Если человек посвящает все свои мысли и все свое усердие золоту и серебру и ничего другого не хочет знать, тогда золото и серебро — его божество, которому он кланяется день и ночь, пока не застанет его за этим занятием ночь смерти и не покроет его своим мраком. И это болезнь души второго вида.

Если человек устремляет все свои мысли и все свое усердие на то, чтобы быть первым среди всех и во что бы то ни стало начальствовать, чтобы его все славили и хвалили, считает себя лучшим среди всех людей и лучшим среди творений, что нет ему равных ни на небе, ни на земле, тогда такой человек сам себе божество, ради которого он готов на все. И это болезнь души третьего вида.

Если кто-то напишет имя Божие на бумаге, или на дереве, или на камне, или на снегу, или на земле, то почитай эту бумагу, и это дерево, и этот камень, и снег, и землю ради Пресвятого имени Божия, написанного на них. Но не обожествляй то, на чем написано это святое имя. Или когда имеешь материал, на котором изображен лик Божий, ты Ему поклонись, но знай, что не материи кланяешься, а великому и живому Богу, о Котором напоминает изображение. Или когда видишь ночью величие звезд небесных, ты низко поклонись, но не им — творению рук Божиих, а Господу Всевышнему, высшему звезд небесных, сияние которых напоминает тебе о Нем. А когда вечером будешь молиться, скажи так:

Господи, Едине Многомилостиве! Тебе Единого познаем, признаем и хвалим. И когда день открывает всю Красоту Твою, через красоту дел Твоих, и когда ночь все укрывает темным плащом своим и оставляет меня наедине с Тобой. Аминь.

Третья заповедь

Не поминай имени Господа Бога твоего всуе.

Что? Разве есть такие, кто смеет поминать всуе страшное и таинственное имя Господа Бога Всевышнего? Когда на небе произносится имя Божие, то склоняются в страхе небеса, звезды сияют ярче, Архангелы и Ангелы воспевают: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, исполнь небо и земля Славы Твоея», а святые угодники Божии падают ниц. Как же тогда смертные уста дерзают поминать Наисвятейшее имя Божие без душевного трепета, без глубокого воздыхания и тоски по Богу?

Когда человек лежит на смертном одре, какие бы имена он ни призывал, ни одно из них не способно сделать его храбрым и вернуть душевный мир. Но имя Господа Иисуса Христа, произнесенное хотя бы раз, придает храбрости и водворяет мир в душе человека. Поминание этого утешающего имени облегчает последний вздох его.

Человече! Когда ты разуверился в родных и близких и почувствовал себя одиноким в этом безкрайнем мире или устал от долгого одинокого пути, помяни имя Бога, и оно станет тебе опорой для уставших и отяжелевших рук и ног твоих.

Ученый! Когда ты измучился над разрешением трудной загадки природы и, использовав все возможности своего маленького разума, не можешь найти верный ответ, помяни имя Божие, имя Высшего разума, и свет осветит твою душу и загадка разрешится.

О пречудное имя Божие! Как Ты всесильно, как прекрасно, как сладко! Пусть умолкнут уста мои навек, если произнесут его небрежно, нечисто и всуе.

Один золотых дел мастер, работая в своей мастерской, непрестанно употреблял имя Божие всуе: или как клятву, или как присказку. Паломник, проходивший через это селение, услышал эти слова и был крайне возмущен. Он громко позвал мастера по имени, чтобы тот вышел на улицу, а сам спрятался. И когда мастер вышел на улицу, он обнаружил, что никого нет. Удивившись, он вернулся в свою мастерскую и продолжил работу. Через некоторое время странник вновь зовет его, а когда тот выходит, делает вид, что совсем не звал его. Сильно разгневанный мастер крикнул страннику: «Искушаешь ли ты меня, странник, или шутишь, когда у меня столько работы? Ты зовешь меня, а потом делаешь вид, что не звал». Отвечает ему странник миролюбиво: «Воистину, у Бога значительно больше работы, чем у тебя, ты же все время поминаешь Его всуе, а на меня обижаешься за то, что я тебя отвлек. Кто имеет больше оснований сердиться — Бог или ты, золотых дел мастер?» И мастеру стало стыдно. Вернулся он в свою мастерскую и с тех пор держал язык за зубами.

Пусть же имя Господне, как неугасимая лампада, непрестанно теплится в нашей душе, в мыслях и сердце, но не касается нашего языка без значительного и торжественного повода.

В одну больницу приехал на практику доктор; ему дали ассистента, с которым --">