К. Н. Абдуллаев - Политические течения в басмачестве_ишанизм и суфизм

Таджикистана того времени.
Стараясь предотвратить конфликты между
отдельными командирами и племенными лидерами, ишаны стремились объединить мусульман,
укрепить общину. После понесенного поражения
во второй половине 1920-х гг. многие из басмачей
бежали в Афганистан. Наибольшим авторитетом
среди среднеазиатских эмигрантов в Афганистане пользовался туркмен ишан Халифа из Кызыл

Вестник КРСУ. 2015. Том 15. № 12

9

Исторические науки
Аяка. Его авторитет держался и на харизме, и на
военной мощи его послушников. Благословение
Халифы Кызыл Аяка было обязательно, особенно
если предстояло принять какое-либо важное политическое решение [4, с. 162].
Суннитские персоязычные религиозные авторитеты Средней Азии и Афганистана того времени общались друг с другом, их семьи роднились,
а ученики, родственники и мюриды, жившие по
обе стороны границы, часто пересекали реку как
паломники, студенты и гости. До 1934 г. граница
между СССР и Афганистаном охранялось недостаточно надежно, и переходы были обычным делом.
Конечно, не все из них стали басмачами
и стремились участвовать в джихаде. Равным образом, нельзя абсолютизировать влияние суфиев
и ишанов на среднеазиатское общество. Радикализм воинственных ишанов противоречил, прежде
всего, ортодоксальному, нормативному, интеллектуальному, “высокому” исламу, а также исламскому реформизму (джадидизму). Кроме того, сам
факт влияния какого-то ишана на население не
означает того, что оно было абсолютным и неизбежно направлено против советской власти и содержало призыв к насилию. Как в Чечне и Дагестане XIX в., так и в Средней Азии 1920-х, а также
Чечне и Таджикистане 1990-х гг., суфии и ишаны
нередко стояли по разные стороны баррикад. Многие из них отказывались быть втянутыми в политику, противились попыткам объявлять русских
и их сторонников неверными и отрицали насилие.
В Дарвазе, например, часть ишанов, противников
ишана Султана, поддержала большевиков. Более
того, брат казненного турками в 1923 г. ишана
Султана, ишан Шабудин, встал на сторону советской власти и был даже назначен председателем
Дарвазского ревкома [10, л. 12]. Это еще одно доказательство того, что принадлежность к мусуль-

10

манской религии отнюдь не означает того, что
“исторически” все мусульмане придерживались
единых политических взглядов. Ислам в Средней
Азии (и во всем мире) никогда не был проблемой
и не выступал в качестве общей политической
платформы его последователей. Не был он и доктриной басмачества. Скорее, вульгаризированная
форма суфизма – ишанизм – послужила важным
и эффективным инструментом социальной мобилизации и военной политики, при помощи которого различные (светские) лидеры боролись за
власть, влияние и другие вполне земные интересы.
Литература
Glasse Cyril. The Concise Encyclopedia of Islam /
Cyril Glasse. Harper San-Francisco, 1999.
2. Абдуллаев К.Н. От Синьцзяня до Хорасана: из
истории среднеазиатской эмиграции / К.Н. Абдуллаев. Душанбе, 2009.
3. Кушкеки Б. Каттаган и Бадахшан / Б. Кушкеки.
Ташкент, 1926.
4. Архив комитета государственной безопасности
Узбекистана. Уголовное дело № 123469 по обвинению Ибрагимбека в преступлениях, предусмотренных 58 и 60 статьями Уголовного кодекса
Узбекской ССР (58-2, 58-4 УК РСФСР).
5. Мухаммедходжаев А. Идеология накшбандизма /
А. Мухаммедходжаев. Душанбе, 1991.
6. Демидов С.М. Суфизм в Туркменистане / С.М.
Демидов. Ашхабад, 1978.
7. Smith W.C. Islam in Modern History / W.C. Smith.
Princeton, 1957.
8. Снесарев А.Е. Афганистан / А.Е. Снесарев. М.,
2002.
9. Архив Коммунистической партии Таджикистана. Ф. 24-9. Оп. 1. Д. 17. Л. 78.
10. Государственный архив республики Таджикистан. Ф. 1. Оп. 1. Д. 780.
1.

Вестник КРСУ. 2015. Том 15. № 12

--">