Дарья Сергеевна Гущина - Место под солнцем

улыбчиво. – А тебя?

Я промолчала, опустив глаза. Только бы шуруш не…

– А, я понял! Ты приехала с внуком госпожи, да? – он встал и протянул мне руку. – Поднимайся. Магу не к лицу униженность и страх.

Шуруш, чуя мое состояние, замер. Я неловко встала, но по-прежнему прятала взгляд. И очень хотелось сказать, что я не хотела, но…

– Знаешь, чем маг отличается от тех, кто с «излишком»? – Айгон, кажется, прочел мои мысли. – «Излишками» невозможно управлять. Они случаются стихийно и всегда не так, как хочется. Хочется поджечь стул, а он водой растекается. Хочется взбаламутить воду, а она испаряется. Плошка в корчме – это проявление «излишка», но то, что я видел в камне… – и довольно цокнул языком: – Это магия. Управляемая и сознательная.

Посмотрел на меня еще внимательнее и добавил:

– Учиться тебе надо, а не плошки бить. Будешь?

Я решилась поднять взгляд и тихо переспросить:

– Что?..

– Учиться будешь? – повторил городской маг с неизменной улыбкой. – Я замолвлю за тебя словечко перед госпожой.

– Но я не…

– Тебя проверяли нетерпеливые слепцы, – он махнул рукой. – Истинная сила прячется очень глубоко и просыпается поздно. А если «излишков» много, то вообще никак себя не проявляет. Меня тоже поздно распознали, – и предложил: – А давай прямо здесь и проверим?

Отказываться или пытаться сбежать было бессмысленно. И я молча смотрела, как городской маг вынимает из карманов штанов мелкие камушки, раскладывает их на земле передо мной, шепчет что-то, проводя рукой. На боку каждого камешка появлялась руна – обозначение рода магии. Закончив, он огляделся, нашел подходящий булыжник и сел.

– Расскажешь о себе? – спросил добродушно. – Дело это долгое, можно и до вечера просидеть, так зачем время зря терять? Как тебя зовут?

Я отвечала скупо, неохотно, но Айгон не сдавался – сыпал вопросами, вытягивая из меня всё, и о жизни в приюте, и о предыдущих проверках, и о приходе сюда, и об Оссо. А я косилась на камни да прижимала к груди сумку. И чудилось, что маг знает – видит шуруша сквозь плотную ткань.

– Значит, за компанию пришла. А почему?

– Мне больше некуда идти, – я пожала плечами.

Словно на перепутье стою – десятки дорог ведут в разные города, да ни одна из них не моя.

– Это поправимо, – утешил городской маг. – Глянь-ка, – и невежливо показал пальцем на землю.

У меня сердце замерло. Засветился…

– Я так и знал! – Айгон довольно потер руки. – Дольше всех созревают материализаторы. Те, кто умеет делать выдумку материальной частью мира. Я такой же, да, Лорина. И у нас с тобой прекрасный дар! – добавил вдохновенно. – Но, конечно, вредный. Особенно в обучении. Вообразить-то легко, а вот дать воображению выход без должных эмоций жуть как сложно. Но мы справимся. Ты же останешься?

Я подняла с земли сияющий камешек, рассмотрела его, еще не до конца веря, и тихо повторила:

– Мне больше некуда идти.

– Замечательно! В смысле… что остаешься, – поправился маг. – А теперь покажи своего друга. Того, что в сумке.

Я вздрогнула. Шуруш испуганно съежился.

– Маги – самые одинокие в мире люди, – мягко сказал Айгон. – Даже не зная о скрытой силе, мы ощущаем себя другими и поэтому чаще остальных оказываемся на обочине мира. И, чтобы не сойти с ума от собственного однобокого общества, придумываем себе друзей. Покажи, не стесняйся.

Шуруш заерзал нетерпеливо, просясь на свободу, и, помедлив, я открыла клапан, выпуская наружу своего спутника. С непривычки он мог напугать любого – пушистый клубок коротких и разноцветных ниток, из которого торчали во все стороны многочисленные и тоже разноцветные «хвосты» – глаза.

Но новоявленный наставник не дрогнул. Рассмеялся и протянул к шурушу руку:

– Надо же, у меня был похожий! Только желтый и с одним глазом – там, где из клубка основная нить торчит. Иди сюда, малыш, – позвал он ласково.

Существо доверчиво потерлось всеми боками о большую ладонь, покрутилось рядом и опять нырнуло в сумку.

– Был? Почему «был»?

Айгон встал, потянулся с хрустом, посмотрел поверх моей макушки и неопределённо ответил:

– Отпустил я его. А он мне здорово помог, – городской маг услышал голодное урчание моего желудка и добавил: – Вернёмся. Дождемся твоего друга и сообщим ему чудесную весть.

Пока мы петляли по тропе меж обломков стен и крыш, я напряженно копалась в себе, перерезая старое, привязываясь к новому. Друг ли мне Оссо? Вряд ли. Нет между нами явной дружбы – той, о которой --">