Игорь Муханов - Байки о жигулёвских отшельниках

мрачной Один отшельник часто отворачивал большие камни, похожие на люки корабля, и кричал в землю:

– Эй, мужики, в аду пребывающие. Желаю вам Библию почитать!

И всякий раз в глубине, холодной и мрачной, слышались стоны, эхом разносившиеся по длинным коридорам земли…

Именно этот отшельник, как я слышал, знал Библию почти наизусть. И когда его в потакательстве отпетым грешникам обвиняли, возражал:

– И Христос в ад спускался!

^{Райски прекрасная одежда}

Слышал я эту историю от старцев жигулёвских, из которых иные помнили ещё русско-японскую войну. Помнили народные сходы, поджоги помещичьих усадьб и вилы, превращённые в орудия нападения…

Отшельник NN всю свою жизнь искал просветления. И обретя его в старческие годы, стал ходить нагишом. Чувствовал себя при этом просто превосходно. Когда же его попросили, наконец – гм!.. гм!.. – одеться, NN удивился и спросил:

– Как, разве я не одет в тёплую и непромокаемую, райски прекрасную одежду, которую вы называете телом?

После, однако, проникся глубоким состраданием к тем, кто ещё не обрёл просветления, и облачился в «самую верхнюю», как он выражался, одежду – из грубой рогожи.

^{Глаз Дьявола}

Ходил в старину по рукам череп, Глазом Дьявола звал его народ. Тот череп поручику, застрелившемуся от несчастной любви, принадлежал.

Был тот череп заколдованным. Стоило поглядеть через две его дырки – следы от пули – на человека, как конец тому приходил. Тоской вселенской человек изводился, спешил на себя руки наложить!

Много людей тот Глаз Дьявола погубил. Судьба же его дальнейшая такова.

Пришёл как-то к людям, его хранившим, один отшельник, отдать потребовал. Те ни в какую. А череп в каменном подвале хранился, в железном сейфе. Отшельник сел во дворе и стал молиться. На третью ночь вылетел из его головы огненный шар, проник в тот сейф и Глаз Дьявола испепелил…

Говорят, на месте, куда пепел высыпали, ни одна травинка с тех пор не выросла.

^{Забота отшельника}

Стоя в красной рубахе, опоясанной жёлтым кушаком, на волжском крутище, отшельник Матвей щурил тёплые глаза. И говорил молодняку, пришедшему сладить свой подвиг в прокопчённых пещерах жигулёвских:

– Забота отшельника выходит за рамки земли. Она простирает свои руки и земле, и небу!

^{Песня Ангела}

«По широкому морю поэзии плавает, говорят, лодка. По бокам её солнце и месяц нарисованы, с носа утка резная вдаль глядит. В лодке той Ангел пребывает, правит лучом-веслом. И всё, что Ангелу ни встретится на пути, на песню кладётся.

А в песне той трудится завод, печную копоть в бархат бесценный превращая. Не от мира та песня, но для мира. В самую сердцевину его влиться спешит, и задать миру направленье.

Чу: звучит та песня над пучиной морской, и даже на окраине земли русской, что хвостом Тугарина-змея оплетена, метлою Бабы-Яги перекрещена, светит солнышко», – писал своему гимназическому другу, самарцу NN, один отшельник.

^{Третий язык}

Отшельнику П., который плохо отзывался о своих братьях, приснилось, что язык у него раздвоился, как у змеи. В состоянии крайнего беспокойства явился он к Старшему отшельнику…

– Покажи мне язык, – попросил тот.

Отшельник показал.

– У тебя действительно два языка, – сообщил Старший отшельник. – Правда, растёт ещё и третий, который и полагается иметь отшельнику. Язык, с которого стекает лишь мёд!

^{Травоядный хищник}

У Б., старейшего отшельника, оставалось к концу его жизни совсем мало зубов. Когда же выпал последний зуб, Б. заметил:

– С хищником покончено навсегда.

– Какой же ты, брат, хищник? – спросили его.

– Разумеется, травоядный!

^{Признание отшельника}

Отшельник Иван умел таким образом поглядеть на луч солнца, проникавший в его пещеру через дымоход, что луч начинал звенеть, как струна у мандолины. А, --">