Патриция Сент - Джон - Свет жизни

Хамид, сидевший недалеко на корточках, поднялся и вместе с матерью и сестренкой стал быстро спускаться с холма. Солнце уже почти скрылось за горами. Казавшиеся черными на фоне предзакатного неба аисты с шумным клекотом пролетели мимо них. Разочарованный Хамид, бунтуя в душе, сердито хмурился на заходящее солнце - какая от него польза? Его маленькая сестричка никогда не увидит солнце. Богу, очевидно, все равно, и мертвый святой не пожелал ничего сделать, чтобы помочь. Может, маленькие девочки вне его поля деятельности?

Так они дошли до колодца, не проронив ни слова. Хамид наполнил ведра водой, отдал их матери и бросился бежать в долину, чтобы забрать Рахму и коз. Он встретил их на полпути, потому что Рахма боялась и поспешила домой. Она взяла брата за руку, и козы, которые тоже хотели домой, беспорядочно сгрудились вокруг.

- Куда вы ходили? - спросила Рахма.

- На могилу святого, - ответил Хамид. - Рахма, наша сестричка слепая. Она ничего не видит, только тьма - вот почему мама прячет ее. Она не хочет, чтобы об этом узнали отец и Фатьма.

Потрясенная Рахма застыла на месте. "Слепая" - эхом прозвучало в ее голове. Затем какая-то мысль осенила ее, и она быстро спросила:

- А разве святой не может сделать, чтобы она видела?

Хамид отрицательно покачал головой:

- Думаю, что этот святой не поможет, - сказал он довольно храбро. - Мама ходила туда, когда отец кашлял, но ничего не помогло - он умер.

- Это воля Аллаха, - произнесла Рахма, пожав плечами.

Тесно прижавшись друг ко другу, они поднимались на холм; глаза коз светились в темноте, как зеленые фонарики.

- Не люблю темноты, - зябко поежившись, прошептала Рахма.

Хамид, глядя сквозь листву олив на темное-темное небо, задумчиво произнес:

- Я люблю звезды.

Глава 2

Она проявляла свою злобу в том, что заставляла Зохру и Рахму целыми днями работать, как рабов, а сама сидела на циновке, как королева.

Рассерженная отсутствием молодой женщины, она послала соседскую девочку на вершину холма посмотреть, куда ушла Зохра, и когда та вернулась с полными ведрами, Фатьма уже знала, где она была.

- Злая, ленивая женщина! - кричала она. - Но меня не обманешь. Дай сюда твою девчонку, я сама посмотрю, почему ты прячешь ее и крадешься с ней на могилу святого. Дай ее мне, говорю!

Она грубо выхватила ребенка из рук Зохры и поднесла к свету, а мать с жестом отчаяния опустила руки. Рано или поздно Фатьма должна была узнать. Нельзя дальше скрывать и лучше, если она сама обнаружит это.

Испуганные дети забились в темный угол дома, их черные глаза были широко раскрыты от страха. В хижине была тишина, пока Фатьма проводила по всем членам ребенка, затем она уставилась в ее неподвижное лицо. Вдруг торжествующий смех резко нарушил тишину, и Кинза, слух которой был чувствителен к громкому шуму и сердитым голосам, издала испуганный крик.

Фатьма подняла ее и почти швырнула на колени матери.

- Слепая, - заявила она, - совершенно слепая, и ты знала все это время. Ты принесла ее сюда, в дом твоего мужа, чтобы она была обузой для всех нас всю жизнь! Она ведь не сможет работать и никогда не выйдет замуж. И ты прячешь ее, чтобы мы не узнали. О, самая лживая из женщин! Наш муж узнает об этом сегодня же. Ну, а теперь вставай и приготовь ему ужин, а ты, Рахма, раздуй угли. Когда он поест, послушаем, что он скажет.