Альберт Беренцев - 17 мгновений рейхсфюрера – попаданец в Гиммлера

не понимал.

Нормально, блин! А как же положенное любому попаданцу знание языков?

— Reichsführer, geht es Ihnen gut? Gibt es einen König in dir?

— Я забыл немецкий, простите, — перебил я.

И тут же спохватился. Что я творю-то? Вот по-русски мне говорить точно никак нельзя. Слава Богу, никто из этих шизотериков русскую речь пока что не опознал, но если опознают — мне точно хана. Рейхсфюрер ᛋᛋ, балакающий на чистейшем русском языке, явно вызовет подозрения. А уж если раскроется, что я попаданец — то мне точно конец. В любом другом времени я бы может и выжил, но нацисты с попаданцем уж точно церемониться не будут, они вообще бесцеремонные мрази.

А значит мой единственный шанс выжить — притвориться Гиммлером. А там дальше уже посмотрим.

Я жестами приказал оккультистам молчать, и это сработало, мужики на самом деле перестали тараторить, повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь треском факелов на стенах.

Я махнул рукой, приказывая убрать прочь череп на полу.

Мужики вроде попытались протестовать, но я тут же повторил жест. Теперь черные маги ни на шутку перепугались — видимо, ритуал, в чем бы он ни состоял, еще был не закончен. Или же был закончен, но неправильно.

Но мне-то какое дело? Пошли они к черту с их проклятыми ритуалами!

Двое магов бросились на самом деле убирать череп с пола — они делали это почтительно, они переложили черепушку на черный кусок ткани, действуя осторожно, как будто имели дело с великой реликвией.

Надо бы потом выяснить, что это вообще за череп, и чей он. Но это потом, как выучу немецкий.

Я жестами показал лакею, что хочу есть (сделав вид, что орудую воображаемой ложкой), а потом — что хочу спать (приложив к голове ладошку и закрыв глаза).

На деле я не хотел ни есть, ни спать, а просто хотел, чтобы меня оставили в покое. Мне надо было плотно поразмыслить, а когда вокруг тебя суетяться оккультисты и творят черную магию — рассуждать довольно трудно.

Мужики удивились, увидев мои жесты. Но они их поняли, благо, жесты были вполне себе интернациональными. Интернациональные жесты для нациков, да. Обхохочешься. Вот только мне было сейчас точно не до смеха.

Однако спорить со мной никто не стал. Меня тут все боялись до усрачки, это было ясно. Один косой взгляд в мою сторону — и я любого могу отправить в концлагерь, а то и в газовую камеру. Я же теперь Гиммлер. В общем, надо первым делом будет выучить, как будет по-немецки «расстрелять этого мудака».

Лакей проводил меня по мрачным коридорам в мою комнату.

До комнаты мы шли минут пять, и вот тогда я удостоверился, что нахожусь в каком-то огромном средневековом замке. За пределами ритуального зала тут везде горело обычное электричество, а не факелы, но у стен местами стояли рыцарские доспехи, перемежаемые часовыми в форме стального цвета, с рунами ᛋᛋ в петлицах. Когда я проходил мимо — часовые вскидывали правые руки в римском салюте и звонко щелкали каблуками. И мой черный расписной балахон никого из них не смущал. Значит, охрана замка уже привыкла к закидонам владельца и тому факту, что их шеф увлекается черной магией.

Когда лакей привел меня в апартаменты, я тут же отослал его, жестом напомнив, что хочу жрать. Лакей отвесил поклон и в почтении удалился. Даже из двери вышел, пятясь задом. Мда, а Гиммлер-то неплохо устроился.

Оставшись в одиночестве, я осмотрелся. Мои покои состояли из трех комнат: спальня, где стояла громадная кровать с балдахином и рядом с ней ночной горшок, натурально позолоченный, потом гостиная с кожаными диванами и столиками из дорогого дерева, ну и кабинет. В кабинете — портрет Гитлера на стене.

Я поглядел в окна, но за ними царила темнота. Похоже, глухая ночь. И в ночи видны горы, а еще освещенная караулка у входа в большой парк. У караулки торчали еще какие-то эсесовцы.

Значит так… Я в замке. Наверняка в Альпах, или какие там есть горы в Германии? А замок — явно мой личный, вот в этом никаких сомнений.

Конечно, каждый мальчишка мечтал в детстве о замке, начитавшись рыцарских романов. Но стать сраным Гиммлером не мечтал никто, вот в этом я уверен.

Так что я испытывал противоречивые чувства.

С местом мы вроде определились, так что теперь пора выяснить про время. От того, какая сейчас дата на календаре, зависит, как мне действовать. Если сейчас 1945 — то можно в принципе тупо попытаться сбежать к нашим. Или к американцам, если они ближе. Конечно, американцы или Сталин меня вероятно повесят после --">