Ольга Корвис - Знак на звере

— По лесу леший кричит на сову, — просипел Тоха, — прячутся мошки от птичек в траву.

С улицы донеслись тяжелые шаги, и он зажмурился. Ну вот и все, в этот раз даже быстро. Крики за окном стихли. Дух-хозяин пришел, его чтить надо. Местные знали — даром, что наутро ничего не помнили.

— Спит медведиха, и чудится ей, колет охотник острогой детей.

Из-под сомкнутых век потекли тяжелые слезы. Тоха поудобнее уложил голову на колени — как на плаху. Зажал уши ладонями.

— Плачет она и трясет головой: детушки-дети, идите домой.

Он все равно услышал, как распахнулась входная дверь. Несколько мгновений тишины, сердце забилось со всей силы. Вот бы разорвалось. Само по себе. Грохнула тяжелая поступь, и Тоха вздрогнул. Весь сжался и заскулил.

Дух-хозяин грузно прошел в дом. Сгреб его за плечи и поставил на ноги. Тоха смотрел в нечеловеческие глаза и дрожал, как осиновый лист. Если бы чудище его выпустило, он бы упал. Сил в нем не осталось. Ничего не осталось, одна пустая оболочка, в которой в агонии кричал кто-то, кто когда-то был Антоном Казаковым.

Смертный холод окутал с головы до ног. Жизнь уходила как вода из бочки, по которой Витька в сердцах вилами ударил. Тоха попробовал закричать. Скорее по привычке, чем в надежде на что-то. Живому существу все-таки сложно смириться, когда его убивают. Даже если не первый раз. С бледных бескровных губ сорвался мучительный стон. Он попытался вдохнуть и не смог. Тяжело упал на пол. Мертвый взгляд застыл на стене с зарубками.

Тоха.

Тошка-Тотошка.

А совсем недавно он был Антоном Казаковым, разработчиком в айти-компании. Особо завистливые говорили, что он родился с золотой ложкой во рту. Ну или в жопе — в зависимости от градуса зависти. Ложек у Антона не было. У него и родители трудились далеко не в самых престижных сферах. Отец — начальник какого-то там отдела на заводе, а мама фармацевт. Золотыми у Казакова были мозги. Они привели его и в крутую компанию, и на достойную должность.

И так все хорошо дальше пошло. Новые друзья нашлись, новое хобби. Неожиданное немного, но Антону нравилось. Он вообще сам по себе очень увлекающийся. Если уж затянуло во что-то, то с головой. Вот и охотой загорелся совершенно неожиданно для себя и друзей. На его счастье, среди коллег нашелся такой же увлеченный. Правда, иногда общее хобби подкидывало и конфликтов, но это ерунда. С рабочими срачами вообще не сравнить.

— Саш, ну только не говори, что ты ей поверил, — Антон закатил глаза.

Гаевский — взрослый мужик, а верит во всякую ерунду. Метки на зверях, проклятья… Для Казакова проклятье — это если ему среди ночи звонили, когда у них что-то падало, и требовалось срочно фикс накатить. Сразу плюс десять к недосыпу, минус двадцать к благодушию. А тут, подумаешь, какая-то бабка пригрозила проклятьем от духа-хозяина, если они убьют его зверя. Какого еще духа-хозяина? Какого его зверя? Антон в такое не верил.

— Поверил или не поверил, это не так важно, — уклончиво отозвался Саша. — Ты на охоту приехал, вот и будь охотником. Стрелять, в кого попало — такая себе идея.

— Да ну? — Казаков усмехнулся.

Дался Сашке этот ворон. Да, Антон даже отрицать не стал — ему хотелось новое ружье опробовать. Он ради этого и поехал. А тут так удачно ворон на верхушке дерева попался. Черный, большущий. Казаков на нем ружье и обновил. Он потом к нему подошел, пошевелил ботинком — реально огромный.

— Ну и чем, по-твоему, тот ворон отличается от какого-нибудь глухаря, на которых сейчас сезон открыт? Тем, что какой-то дядя решил, в кого можно стрелять, а в кого нет?

Занудство Сашки иногда раздражало. Не первый раз они вместе на охоту ездили. Он и раньше нудел время от времени, но сегодня сам себя превзошел.

— Отличается не тем, в кого ты стреляешь, а как ты это делаешь, — ответил Гаевский. — Тебе же что в консоль погонять, что сотню ворон перебить — одно и то же. Еще одна ачивка.

Антон с недоверчивым удивлением посмотрел на коллегу. Сашку совсем понесло. Так-то они хорошо ладили. Работали в одном отделе. Гаевскому сорок один, Антону тридцать недавно стукнуло, но общий язык они неплохо нашли. Сейчас проще все, это во времена их родителей авторитет и право голоса считались по возрасту.

— То есть, по-твоему, все эти дяди с ружьями за пару соток и больше ездят на охоту исключительно потому, что им жрать нечего? Ты сам-то что тогда здесь делаешь? Сомневаюсь, что жена тебя отправила мамонта добывать.