Жан-Луи Байи - Чистые руки

Annotation

Роман-нуар об ученом, специалисте по насекомым, вдохновленный реальной биографией французского энтомолога XIX века Жана-Анри Фабра. За небольшим по объему текстом скрывается история великого человека, долгие годы жившего в тени собственной славы.

Автор рисует портрет знаменитого ученого без прикрас, выходит за границы стандартной биографии, приближает и дает нам разглядеть, как через увеличительное стекло, его жизнь, его мечты, разочарования, надежды и потери.

Лаконично, иронично и узнаваемо — до мурашек.

Жан-Луи Байи

Выстрел

Писать

Писатель

Роза

Слепень

Кюре

Супруга

Опасность

Советчики

Белые руки

Спесивец

Отвага. Бессилие

Головокружение

Оса

Шприц

Слухи

Оса (2)

Наивный

Свадьба

Заговор

Гость

Покои

У могилы

Могила

Послесловие

Выходные данные

notes

1

2

3

4

Жан-Луи Байи

Чистые руки

Les mains propres

Jean-Louis Bailly

Перевела с французского Мария Пшеничникова

Дизайн обложки, иллюстрации Ульяны Агбан

Программа содействия издательскому делу «Пушкин» Французского института при Посольстве Франции в России

Programme d’aide à la publication «Pouchkine» de l’z près l’Ambassade de France en Russie

© Éditions de l’Arbre vengeur, 2021 (France) Publié par l’intermédiaire de Milena Ascione — BOOKSAGENT — France (www.booksagent.fr)

© Пшеничникова M. С., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Поляндрия Ноу Эйдж», 2023

* * *

Посвящается Клэр

Убить чисто, не оставляя следов, — не самая простая операция, и не каждому удастся. Жан-Анри Фабр

Выстрел

Однажды тихим утром раздался сухой, точный, громоподобный выстрел, однако никто и бровью не повел и головы не поднял.

Булочник вытер руки о фартук, а точнее, попытался избавиться от налипшей белой муки. С утренней выпечкой было покончено, жена уже стояла у прилавка, а помощник отправился домой. В этот момент праздного отдыха мужчина прошептал: «Опять этот старый дурак…» — и тут же забыл о выстреле.

Школьный учитель уже писал на доске мораль дня и даже не вздрогнул — его рука лишь на мгновение замерла в воздухе. Он любил эти минуты одиночества, повисшую в классе тишину, мягкие движения руки с куском глухо крошащегося мела: легкие при подъеме, крепкие при спуске, которыми он владел в совершенстве. Больше всего ему нравилось умиротворение: через час оно будет нарушено, застучат, заскрипят стулья, защелкают пюпитры, во дворе поднимется крик, а в коридоре — шепот, и придется стучать длинной линейкой, чтобы восстановить тишину. Учитель с секунду прислушивался к прокатившемуся вдалеке эху от выстрела и снисходительно улыбнулся: в конце концов, старик в некотором роде его коллега, он тоже много лет назад преподавал в школе.

Шагая по дороге в выбоинах, крестьянин плюнул под ноги. Он не любил старика. Да и до чего можно докатиться, если все, словно этот дурак, начнут поступать как заблагорассудится?

Выстрелы гремели время от времени ближе к рассвету, но никогда — зимой и редко позже июля. Старик стрелял, ненадолго поднималась шумиха: она раздувалась, словно шар, и тут же исчезала, после чего все возвращались к своим делам.

Откуда им знать, что стреляет именно этот старик? Он никогда не бывает один, к нему всегда приходят гости, сыновья, работник, иногда разные важные господа остаются в его доме по нескольку дней. Откуда местным знать, что стреляет именно он? Они просто знают — вот и все.