Алиса Игоревна Чопчик - Я - дерево. Я - стекло

Чопчик Алиса Игоревна
Я - дерево. Я - стекло

ДИМА

За окном летели рыжие огни, прорезая ночную мглу. То там, то тут появлялись из ниоткуда черные стволы деревьев. Стук колес убаюкивал и в то же время будил. Дрожала бутылка на столе. Я смотрел, как вода в ней покрывалась рябью, будто ей холодно, и думал о предстоящей встрече.

В вагоне было жарко, но я дрожал даже под одеялом. Кажется, я оглох от биения сердца, и заболел от того, что душа прыгала во мне: уходила в пятки, а затем подскакивала к горлу.

Нужно было поспать, но волнение не давало затихнуть сердцу, и я лежал в раздумьях до самого рассвета, пока не проснулся один из соседей по плацкартному вагону.

Он сидел, сонно поглядывая в окно, а когда заметил меня, удивился, словно не ожидал увидеть, и прохрипел:

- Не спится, малек?

Не дожидаясь ответа, он потянулся к пачке сигарет и тут же швырнул ее на стол.

- Малек, сигареты не найдется?

Мы вышли в тамбур. Я угостил его и сам закурил, глядя, как за окном размытым пятном тянутся нескончаемые деревья.

- Ты откуда? - спросил сосед.

- Из Днепродзержинска.

- О, так мы из одного города получается! А едешь куда?

- В Москву. А вы?

Он замолк, нахмурившись, и ответил уже докурив:

- В Киев. К дочке.

Я понял, что эта тема неприятна ему и не стал расспрашивать. Мы молчали некоторое время, а потом он спросил:

- А зачем в Москву-то едешь?

- Учиться. У меня там тетя живет.

Я выкинул сигарету через окно и добавил:

- У нее дочка болеет, я ей помогать буду.

- Чем болеет?

Душа снова начала шевелиться и дергаться внутри, и сердце забилось в горле. Я думал всю ночь об учебе и новой жизни, и совсем забыл обо всем этом.

- Ну, не стесняйся, малек, я сам два года за братом утки выносил. Знаю не понаслышке, что значит ухаживать за больным, смотреть ему в глаза и взглядом извиняться за свою полноценную жизнь, - сказал сосед, заметив мое замешательство.

- Насколько я знаю у нее шизофрения или что-то вроде того, - в конце концов, ответил я.

Сосед замер, нахмурившись, и начал буравить взглядом, будто пытался понять, шучу ли я.

- Шизофрения говоришь?

Он помолчал еще немного и покачал головой.

- И не боишься?

- Чего бояться?

- Шизофреники, они же... они же больные на голову, - проговорил сосед возмущенно. - Кто знает, что придет им в голову! Вдруг она тебя ночью зарежет? И не смейся, я тебе серьезные вещи говорю.

- Не зарежет. Я дверь на ночь запирать буду, - улыбнулся я. - К тому же, тетя - врач, и знает свое дело.

- Рисковый же ты парень, малек, - засмеялся он, хлопнув меня по плечу. - Видимо очень хочешь учиться там.

Я рассмеялся в ответ и тихо добавил:

- Очень.

Бордовая крыша еле выглядывала из-за деревьев посаженных тут и там, словно кто-то намеренно оградил дом, пытаясь спрятать его обитателей от посторонних глаз.

Скрипнули черные ворота, едва я их коснулся. Каменная тропинка привела прямо к порогу. По обе стороны от нее, среди деревьев и клумб, замерли гномы и зайцы. Справа от дома, спрятавшись в тени, стояла беседка, окруженная черно-красными розами.

Я остановился у порога, разглядывая деревянный двухэтажный дом тети. Четыре окна - по два на каждый этаж - и все задернуты шторами.

Аромат цветов вперемешку с едва уловимым запахом древесины принесли спокойствие и чувство уюта. Я вдохнул и выдохнул несколько раз, прежде чем позвонить.

Дверь открылась спустя еще десять вдохов и выдохов, и я увидел девушку, немного старше себя, в белом, слишком большом для нее батнике, ставшем желто-серым от пятен и грязи. Она кусала губы и смотрела немигающим взглядом.

- Надя? - спросил я.

Едва заметный кивок и все то же молчание. И глаза ее, стеклянные, устремленные на меня. Она смотрела, но не видела. Такой взгляд бывает, когда человек задумывается, погруженный в собственные мысли. Казалось, она смотрела вглубь себя, к чему-то прислушивалась и не соглашалась, нервно качая головой. Ее губы шевелились, будто она шепотом отвечала кому-то, но глаза при этом не выражали никаких эмоций.

Я ощутил непонятную мне тревогу и поспешил прервать тишину:

- Меня зовут Дима. Я - племянник твоей мамы.

Некоторое время Надя продолжала молча глядеть на меня, потом ее взгляд начал обретать осознанность, пока она, наконец, не увидела меня по-настоящему.

Она вымученно улыбнулась, и прошептала в ответ:

- Да-да, я знаю. Мама говорила, что ты приедешь.

Надя позволила войти и, хлопнув дверью, куда-то ушла.

Здесь было тепло и уютно. Пахло --">