Юлия Александровна Векшина - Владимир Коковцов, министр финансов Российской империи

Юлия Векшина Владимир Коковцов, министр финансов Российской империи

Введение

Конец XIX — начало XX в. внесли в историю России значительные перемены, повлекшие за собой изменения во всех сферах жизни общества. Происходил активный поиск и выбор альтернативных возможностей обновления социально-экономических и политических отношений. Общественные потрясения, сопровождающие модернизационные процессы, привели к возникновению и развитию новых явлений во внутриполитической жизни страны и международных отношениях. Это был период перехода к индустриальному обществу, в исторической науке получивший название «модернизации»^[1].

История реформаторства, изучение перспектив и возможности реализации преобразований в политической и экономической сферах на рубеже XIX–XX веков требуют дальнейшего построения смысловых модельных конструкций общественного развития, их достижимым взвешенным анализом, предложением, прогнозом и политической реализацией. Дискуссии о перспективах исторического развития России в указанный период не прекращаются долгое время^[2]. В центре их стоит проблема: был ли у России свой собственный путь, или она должна была пройти стадии развития государств Западной Европы. Несмотря на то, что эта тема с конца 1980-х годов все более привлекает внимание исследователей, многие вопросы остаются дискуссионными.

Неоднозначные социально-экономические последствия реформ побуждают, тем не менее, исследователей обращаться к опыту отечественного реформирования периода общенационального кризиса Российской империи начала XX в.

Для нас, с точки зрения персональной истории неисследованными являются еще многие личности и государственные деятели, результаты политической деятельности которых, распространяясь далеко в будущее, имели судьбоносный характер для населения Российской империи, а также для населения зависимых и экономически связанных с Россией государств. В последнее время обращается внимание и на то, что сложности возникают и при исследовании хорошо известных исторических личностей, — негативную роль играет «настойчивое проявление феномена известности, своеобразие „эффекта узнавания“^[3], когда при всей узнаваемости фамилии реальный человек во многом остается незнакомцем»^[4].

Наше скромное исследование посвящено личности В. Н. Коковцова, что позволяет выявить типичные черты российского чиновника высшей квалификации, деятельность которого можно идентифицировать в известном временном периоде по совокупности управленческой взаимосвязи с историческими событиями в российской государственности. Опыт управления, профессиональные качества и морально-нравственные черты его личности актуализируются современными проблемами роли и облика государственных чиновников в системе властных полномочий, а также результативности их бюрократической и общественной деятельности.

Отсутствие длительное время специального интереса к личности Владимира Николаевича Коковцова является свидетельством как сложности и неоднозначности определения исторической значимости изучаемой персоны, так и незавершенности исследований сущности модернизационной трансформации в 1904–1914 гг. — периода, ознаменовавшего противоречивый процесс развития российского капитализма, и совпавшего с пиком карьеры В. Н. Коковцова.

Первые подходы к осмыслению деятельности В. Н. Коковцова как министра финансов появились ещё до 1917 г. Это исследования дореволюционных авторов по финансовым проблемам Российской империи начала XX века: работы М. И. Боголепова^[5], И. Озерова^[6], М. И. Фридмана^[7]. В них дается критическая оценка экономической стратегии высшего чиновника с его накопительной практикой по бюджетному процессу, что, в конечном счете, привело, по мнению авторов, к торможению оборачиваемости национальных средств.

Второй период в изучении деятельности В. Н. Коковцова хронологически связан с исследованиями советского периода 20-х — начала 90х гг. XX в.

В 20-е годы Б. А. Романов опубликовал сборник документов, в которых В. Н. Коковцов фигурирует как министр финансов в связи с займами правительства за границей^[8], но авторская оценка его действий не обозначена. Публикации других документов в этот период также не ставили своей целью дать глубокий анализ политической культуры дореволюционной России, --">