Андрей Анатольевич Федин - Честное пионерское! Часть 3

приступ? Или отравление? Мне стало интересно. Подумал: может, я смогу ей чем-то помочь? Ну там… скорую вызову, или кого-то из взрослых на помощь позову. Думал даже с вами о Локтевой поговорить — потом, ближе к этому воскресенью. Я узнал, где и с кем эта Оксана живёт. Пару раз сходил к её дому на разведку…

Развёл руками.

— Дядя Юра, в тот раз я действительно не видел ничего для вас интересного или значимого. Клянусь. Потому сразу вам ничего и не рассказал — ведь там не было очевидного криминала. Ну а потом подумал, что… говорить-то уже и не о чем.

Каховский дёрнул рукой, но не донёс её до лица: заметил, что сигарета истлела до фильтра — бросил окурок в пепельницу, постучал по рулю.

— Ну, не скажи… — произнёс он.

И тут же повторил:

— Не скажи…

Юрий Фёдорович вздохнул.

— Говоришь: девчонка спала? — сказал Зоин отец. — Вот почему мы не увидели следов борьбы. Интересно…

Он посмотрел на меня.

— Считаешь: её усыпили?

Я пожал плечами.

— Может быть. Но я не уверен. Я не видел, как это сделали.

Каховский кивнул.

— Выясню этот момент, — сказал он. — Завтра же…

Старший оперуполномоченный вновь задумался — предоставил мне возможность рассмотреть его профиль (с римским носом, как сказала Надя).

И вдруг он повернул ко мне лицо.

— Ты сказал: в тот раз, — произнёс Каховский. — Я правильно тебя услышал? Получается: был и другой?

Я повел плечом.

— Можно сказать… что и не было.

— Поясни.

— Несколько дней назад я прикоснулся к ней снова, — признался я. — Хотел кое-что уточнить, до того, как пойду её спасать… или попрошу вас вмешаться. Но ничего не произошло.

— Что значит: ничего? — спросил Юрий Фёдорович.

— Приступа не было, — уточнил я. — На этот раз у меня даже голова не закружилась. Честное пионерское! Вот я и подумал: это потому, что всё уже изменилось — девчонка не умрёт. И вам ничего говорить не нужно. А сам… все-таки пошёл туда. Вспомнил, какое видел число на отрывном календаре у неё в квартире. Уже выяснил, что её мать работает по воскресеньям. Ну и торчал в подъезде, пока Оксанина мама не вернулась домой. Подождал немного — в квартире было спокойно. Подумал: обошлось, и скорая не понадобилась.

Вздохнул.

— В квартире Локтевых было тихо. Поэтому я ушёл. Вот и всё.

Я посмотрел на Каховского.

Спросил:

— Дядя Юра, а вы уверены… что её убили. Может, всё же она сама… умерла?

И тут же вспомнил о ноже, зарытом на берегу реки.

Я скорее услышал, а не увидел, как Зоин отец усмехнулся.

— Такое убийство трудно спутать с сердечным приступом, — сказал Юрий Фёдорович. — На её теле насчитали семь колотых ран. Понимаешь, что это значит?

— Зарезали, — сказал я.

Каховский кивнул.

— Именно. Тут и гадать о способе убийства не пришлось. А вот о том, что она перед смертью спала, я не догадался.

— Но… почему в квартире была тишина? — спросил я. — Если мать нашла Оксану мёртвой… Она не закричала. Упала без чувств? Я не услышал звуков падения.

Юрий Фёдорович ответил не сразу. Он выждал, пока мимо машины пройдёт шумная компания молодёжи. Проводил взглядом наряженных в короткие юбки девиц.

— Оксану Локтеву убили уже после того, как её мать вернулась с работы, — сказал Каховский. — Локтева-старшая утверждает, что заглянула в комнату дочери сразу, как только вошла в квартиру. Но ничего подозрительного она не увидела: девчонка спала на том самом диване, о котором ты упоминал. Я вчера видел место преступления. Можешь мне поверить, зятёк: если бы школьницу к тому времени уже зарезали, то мать бы это заметила. Она и заметила. Но позже: примерно через час.

— Как это? — спросил я. — Почему через час?

Юрий Фёдорович откашлялся.

Сказал:

— По словам гражданки Локтевой Веры Ильиничны, вернувшись с работы, она переложила в шкафы и холодильник привезённые домой продукты и отправилась выносить мусор. Спустилась во двор, к стоящим там мусорным контейнерам. Мусоропровод в их подъезде, как и в соседнем, не работает и никогда не работал. А во дворе она повстречала подругу — болтала с ней примерно три четверти часа. Подруга её слова подтвердила. Светловолосого мальчишку, к слову, Вера Ильинична не видела ни когда выходила с мусорным ведром, ни когда возвращалась.

— Говорю же: я ушёл.

— Показания гражданки Локтевой твои слова --">