М. Борзых - Кодекс Крови. Книга I

Кодекс Крови. Книга I

Глава 1

Дрова потрескивали расслабляюще. Пламя весело плясало от любого дуновения ветерка. Картина была бы умиротворяющей, и можно было бы просто расслабиться и получить удовольствие, если бы не одно «но». Это была казнь, и сжигали здесь живого человека… меня.

Двенадцать верховных судей следили за приведением приговора в исполнение. Одна половина из них молилась, а вторая проклинала меня. Я даже хохотнул от идиотизма ситуации. Они же фактически мешали друг другу. Мне в итоге не досталось ни того, ни другого. При этом лица судей лучились самодовольством и превосходством. Они думали, что победили.

Вот только это было далеко не так, но зачем им мешать?

Я позволил им так думать. Я не сопротивлялся, давая запечатать собственную силу. Не сопротивлялся, когда мне огласили приговор. Я с самого начала знал, что этим закончится, и подготовился.

Пусть магия крови была мне сейчас неподвластна, но кое-какие силы ещё остались. Я блокировал нервные окончания, чтобы не чувствовать боли от сожжения. Ум работал предельно ясно. В двенадцати мирах сегодня активировались кровные маяки для приманивания моей души. Даже интересно, получится или нет. Никто до этого не творил такое сложное кровное волшебство, но давным-давно оракул сделал предсказание, и я верил в успех.

— Интересно, вы настолько самоуверенные или тупые, если думаете, что моя смерть вас обезопасит?

Часть из судей сбилась с речитатива, а другие в гневе сжали зубы. Им не нравилось, что я не молю о пощаде, и вообще не слышно моих криков.

— Нет, вы не стесняйтесь, продолжайте. Чем дольше я горю, тем слабей печати на прорывах с изнанки.

О, ещё часть голосов умолкла.

— Ну, печати — это же ещё полбеды, верно? Вам всегда было плевать на всех, кроме себя. Поэтому стоит моей душе покинуть бренное тело, и вам всем станет очень весело! Посмертное проклятие от мага крови — это лишь маленький пустячок от меня на долгую память.

Я издевался, не раскрывая всех карт. Приятно было видеть испуг, наслаждаться растерянностью и сомнениями своих врагов.

А вот хер вам всем, а не благоденствие после предательства!

— Не верите? А зря! — на моём лице играла злая улыбка.

А в следующий момент у ближайшего ко мне прислужника лопнули капилляры в голове, и изо всех щелей заструилась кровь.

— Уаа-а-а-а-аа! — заорал он.

— А теперь верите? — заржал я в голос, — вы все уже прокляты!!!

А вот теперь ужас исказил их лица. Великолепное зрелище!

Огонь уже поглотил всю нижнюю половину тела, а мне всё никак не умиралось. Я не чувствовал притяжения от маяков, словно доступные для переселения миры внезапно исчезли. А времени оставалось всё меньше. Уже наливались кровью головы судей, разбухая словно перезрелые сливы. Ещё чуть-чуть и они начнут взрываться. Оно, конечно, обидно умирать, но хоть посмотрю перед смертью на салют.

Внезапно печать, сдерживающая силы, стала гореть чёрным огнём. Она собирала последние крупицы дара, высасывая его из самой души.

— Жить хочешь? — донеслось сквозь агонию.

— Хочу! — я уже не понимал, этот голос — бред затухающего сознания или надежда на спасение.

— Будешь должен.

И мир померк.

* * *

— Комарин! — гаденький голосок протяжно раздавался совсем рядом. — Выходи! Не спасёт тебя твой Комар! Так и быть, убью тебя быстро во имя Крысы!

Да какого демона⁉ Даже сжечь нормально не могут, орут непонятно что. Тьфу! Сквозь головную боль продирались воспоминания о костре, инквизиторах и двенадцати кровных маяках, которые не сработали. Но я как-то выжил…

— Комааарииин! — разносился вой над болотами. — Сдохни уже как мужик!

Почему над болотами? Так сырость, чавкающая грязь при любом движении и этот вездесущий гнус, зудящий на грани восприятия. Вы не подумайте, я не жалуюсь. Зад у меня до сих пор припекает от воспоминаний и не только. Так что болото готов был возлюбить как родное, а если надо и заквакать для маскировки. Смущала только последняя фраза про «сдохнуть». Второй раз за день — это уж слишком!

Тело, наконец, обрело чувствительность. Вместе с этим впервые за пять лет ощутил свой дар, хоть и на минималках. Взглянул на левую руку, где всё ещё горела чёрным огнём печать, и удивился. Тонкая кисть, упаси кровь, девичья, вот будет умора-то! Другой рукой потянулся --">