Михаил Алексеевич Шуклин (Bunny mi) - Современия

Михаил Шуклин Современия

Все что мы видим в основе правильности

Все ради чего стараемся – сгинет в неизвестности. Для чего идти и что-то постигать, если все обратится прахом. Сложно лежать в темноте и неизвестности.

За окном бурлит жизнь. За окном мечутся машины, но они не способны успокоить меня. Почему я думаю о прошлом?

Прошлое – прошло. Так зачем мучить себя воспоминаниями. Зачем терзаться, кривить губы в презрительной усмешке, словно мир погряз в аду и насилии. Твой мир ты воспринимаешь так. Но ведь он не весь такой.

Зачем я собственноручно убиваю свой мир? Зачем? Я лежу и стенаю. Кто-то скажет тряпка, кто-то посмеется. Но мне-то как выбраться из этого состояния. Встряхнуться? Серьезно? А как это сделать?

Снова с нуля.

Начинать. Самое интересное, что если отбросить все прошлое, то все хорошо. Ведь сейчас, в моменте ты еще не знаешь, какое дерьмо тебя ждет.

А оно ждет.

И снова станет прошлым, о которым надо забывать. И так по кругу, всю жалкую жизнь, что ты влачишь свое существование. Будущее туманно, но оно повторяет прошлые события с разной временной амплитудой.

И все хорошие моменты тонут под тоннами негатива.

Очнуться и не знать, где ты.

Еще даже не открыв глаза, чувствовать, видеть солнечный свет через закрытые веки. Он такой, с легким красным оттенком. Но все же это свет. И осознание начала.

Начала чего-то неизвестного. И в нем пока еще нет тревоги. А должна ли она возникнуть?

Я не знаю.

Я вообще ничего не знаю, потому что это – начало.

И что будет дальше, не предопределено.

Может быть, в этот раз?

Я чувствую тепло. И слышу шум.

Шипящее гудение. То нарастающее, то затихающее.

А открыв глаза, я вижу комнату.

Светлую, уютную. С большими окнами.

За ними – голубое чистое небо.

Но как я здесь оказался?

И кто я?

Я так долго стремился к этому

Реализовать свою историю. Написать о чувствах, образах, эмоциях. Каком-то трагизме что-ли.

Воплотить свою боль и отдать ее длинной красивой истории.

Почему мне это надо было? Зачем?

Тогда разлука казалась невыносимой. Когда понимаешь, что сам погружаешь себя в эту пучину отчаяния.

Но остановиться уже не можешь почему-то. Почему?

Это как всплески осознанности. Когда вроде бы останавливаешься. Глядишь на себя со стороны. И понимаешь, что сам надел эту маску боли на свое лицо.

Но проходит минута. И трезвая мысль улетучивается. И снова окутывает слабость. И дикая тоска.

Так словно ты один. Один навсегда. Без этой красивой девушки.

Тогда я сдался и не написал свою историю.

Прошло время.

Оно всегда проходит.

Я много работал. Начал ходить в спортзал. Купил новую машину. Познакомился с очень яркой, жизнерадостной и интересной девушкой.

Не все поражения – это плохо.

Часто бывает наоборот.

Я брожу по старому зданию

Оно еще советской постройки и внутренние стены его шершавые, словно застывший песок.

Стены его из множества мелких камней светло-коричневого цвета. Они царапают подушки пальцев, как крупная наждачная бумага. В застывших стенах попадаются и камни покрупнее – совсем темные.

Длинный коридор заканчивается светлым окном далеко впереди. Такое, что рама его тает в мерцающей, туманной белизне осеннего дня.

Слева стену заменяет ряд высоких окон в сборе из тусклых, алюминиевых профилей. Таких же старых и советских.

В коридоре множество тяжелых, темных дверей. Из них выходят и заходят люди. В неприметных темно-коричневых костюмах.

Двери хлопают. Мужчины выходят. Кто-то входит на его место. Вышедший огибает меня и удаляется за спину.

– Простите, а где триста второй кабинет? – спрашиваю я у мужчины.

– По лестнице, на третий этаж, – быстро отвечает он, машет рукой в даль коридора и убегает.

Я иду в указанном направлении. Мимо меня суетятся люди. Также кто-то входит, кто-то выходит. Кто-то опережает меня. Кто-то идет навстречу и уходит за спину.

Под ногами старый линолеум в клетку, местами порванный и скользкий, скрипучий.

И запах. Запах лежалой ткани и одежды. Запах старой, пожелтевшей бумаги какого-то советского НИИ.

Топот множества ног, как и шлепки, отлетают эхом от низких, сумрачных потолков и множатся, отдаваясь в ушах, и ещё глубже, где-то под черепной коробкой.

Люди передвигаются дерганно и размазано, словно на старой кинопленке.

Я иду к нужному кабинету…и просыпаюсь.

Теперь я понимаю Дэвида Линча

Легенда Ханова

Недавно друзья поделились со --">