Томас Корагессан Бойл - Беглец

Annotation

Беглец

Беглец

Том Корагессан Бойл

The Fugitive

Перевод Анастасии Измайловой

Ему сказали обязательно носить на людях маску. Но это же просто смешно. У тебя как будто мишень на спине, думал он – вернее, на лице, на самом видном месте. Но если он надеется переступить порог больницы, ему придется либо выйти в маске, либо сразу отправляться в тюрьму. На улице лил дождь, и это только усложняло задачу: ведь не пойдешь же в мокрой маске? В ней же нечем дышать! Здесь, в кабинете, рядом с доктором и соцработницей из Службы Здравоохранения, дождя как будто не было, но даже если звуки дождя доносились, он ничего не слышал, втягивая воздух сквозь тряпичную маску – только свое хриплое, скрипучее заразное дыхание.

Доктор что-то ему говорил, а Марчиано смотрел, как он подкреплял свои слова жестами рук; потом оба перевели взгляд на соцработницу, невысокую стройную женщину с пышной грудью и блестящими глазами, которую, не будь он насквозь больной, он бы с удовольствием трахнул. Ее звали Роса Инохоса, и он все время повторял про себя ее рифмованное имя – его это как-то успокаивало.

 – Вы поняли, что говорит вам доктор? – спросила она своим отрывистым испанским с северной границы, который он слушал бы целыми днями – в других обстоятельствах. Но в этих обстоятельствах, пока ему не полегчает, придется играть по правилам доктора Розена, да и Росы Инохосы тоже.

Он кивнул.

 – Без пропусков, ясно? Вы должны являться ежедневно к восьми утра, как только открывается больница, за своим внутривенным лекарством и – она достала пару пластиковых пузырьков с таблетками – принимать лекарство внутрь вечером, во время ужина, без исключений. И всегда носите маску.

 – Даже когда я один?

Она оглянулась на доктора, сказала что-то по-английски, кивнула, затем обернулась к Марчиано, так что грудь прижало тканью блузки, розовой блузки, в которой она выглядела даже моложе своих двадцати четырех-двадцати пяти, как он предположил навскидку.

 – У вас же в этом доме своя комната, – она взглянула на планшет у себя на коленях, – Вест-Хели-стрит, 519, верно?

 – Да.

 – Есть еще жильцы?

 – Да.

 – Понятно. Тогда если вы один у себя в комнате, можете снять маску, но ни в коем случае – в общественных местах. Вы очень заразны, и, если кашлять без маски, бактерии распространятся по воздуху и могут заразить соседей, но вы же этого не хотите?

Нет, сказал он, не хочу, но тут опять заговорил доктор, теперь уже резким, угрожающим тоном, и хотя Марчиано не понял смысла сказанного, вернее, не совсем, суть он все же уловил: это было предупреждение, последнее предупреждение, возражений не принимается. Он смотрел в глаза доктора, который видел в нем как будто недочеловека, которого можно просто затоптать и раздавить; злой, ненавидящий взгляд, а чем он это заслужил? Просто заболел, вот и все – ведь каждый может заболеть, разве нет?

Роса Инохоса (губы у нее удивительные – пухлые и липкие, – в эту минуту он отчаянно хотел поправиться, хотя бы за тем, чтобы поцеловать их) повторила то, что говорила и раньше: поскольку год назад он перестал принимать лекарство, его туберкулез мутировал в устойчивую к лекарствам форму, и теперь его жизнь под угрозой, потому что, кроме этого курса, лекарств больше нет. Их не существует. Но это еще не все, было кое-что похуже: если он не будет выполнять все в точности – без исключений – доктор Розен выпишет ордер на арест и посадит его под замок, дабы быть уверенным, что он пройдет лечение. Но зачем? Уж точно не по доброте душевной, пусть не питает иллюзий, а чтобы защитить сообщество, ценой – может он вообразить, во сколько это обойдется? – ни много ни мало двести тысяч долларов на него одного. Она умолкла. Сжала губы. Оглянулась на доктора. А потом, как будто по следу от потока микробов, повисших в воздухе, перевела взгляд на него.

 – Вы согласны? – Она требовала ответа.

Конечно, он хотел ответить да – ему же самому хотелось вылечиться, – только вот он не был уверен, сможет ли пройти все до конца, ведь не получилось же в прошлый раз. Он принимал лекарства, хотя это было непросто, потому что из-за них его тошнило и он весь

--">