Виталий Валерьевич Попов - Коммунизм в XXVIII веке

Меня зовут Рикардо.

Я захотел отправиться в путешествие по Восточно-Европейской равнине, где некогда происходили бесчисленные, бессмысленные сражения, где умирало много людей от голода, войн, мороза, несправедливости. Некогда на Восточно-Европейской равнине существовала страна, которую называли Россией. Главным городом России была Москва – гигантский мегаполис с толпами народа, с шумными загазованными улицами, с невообразимым нагромождением высоких и низких домов. Мы знаем, что в этом городе жило двадцать миллионов человек.

Теперь в Европе никто не живет.

И вот вимана доставила меня в Москву. Где тот мегаполис? Всюду растет лес: высокие могучие березы, сосны и ели. Перекликаются кукушки. Непривычно прохладно, хотя на дворе июль.

Перед перелетом я изучил сведения об этом городе. Самыми высокими зданиями были небоскребы «Делового центра». Где же они? Их развалины поглотило болото с квакающими лягушками. А как отличить природные холмы от груд кирпича, бетона и стекла, поросших травой, кустарниками, деревьями?

И все же мне удалось найти хорошо сохранившееся двухэтажное здание. Страшно было в него входить: железобетонные плиты покрошились, торчала ржавая арматура. Здание представляло из себя два зала, находящиеся друг над другом. Посередине были остовы эскалаторов.

Я вошел на первый этаж, огляделся вокруг и представил шум супермаркета, полные прилавки еды, одежды, посуды. Звучит музыка, мигает иллюминация, оживленно ходят люди, пищат кассы.

А потом началась убыль населения. Все меньше покупателей, все меньше разнообразия товаров. Супермаркет был закрыт, отключен от отопления, водопровода и канализации. На протяжении десятилетий ветер, дождь, мороз и солнце сделали свое дело: окна выпали, бумажные отчеты превратились в пыль, внутри скопилась сырая грязь, проросла трава. За окном пейзаж менялся постепенно. Исчезали постройки, разрастался лес, который мог поглотить и супермаркет, но не смог взобраться на высокий сухой обветренный холм.

Как тут жили миллионы людей? Июль, а холодно. Пошел мелкий дождь. Серое небо.

Я решил вечером того же дня улететь к себе на западный континент. Пятьсот лет назад континент, где я живу, назывался Северной Америкой.

В XXII веке бурлила жизнь в городах. Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Сан-Франциско были как Москва. Давно на их местах холмы, омываемые реками, ручьями, в окружении болот или знойных пустынь, поросших кактусами и другими неприхотливыми колючими растениями.

Я живу в коммуне № 553. В нашем XXVIII веке нет городов в стародавнем понимании. Мы живем в мини-поселениях, именуемых коммунами. В каждой коммуне живет не больше ста сорока четырех тысяч человек. Нумерация коммун – это порядковый номер от основания. В моей коммуне живет тысяча человек одного возраста. Замечу, что в нашем едином планетарном обществе отсутствует неравенство по возрасту, у нас нет «родителей» и «детей». В зависимости от потребностей, определяемых коллективным разумом, мы выращиваем клонов и гибридов в колбах. Двенадцать месяцев, и вот появляется на свет готовый молодой взрослый человек. Спустя год обучения человек становится полноправным членом коммунистического общества.

Светит солнце, зелено вокруг. В нашей коммуне застройка невысокая. Самое высокое здание имеет четыре этажа. Это дом, где я живу. Навстречу мне идет приветливая Барбара. Радостно от необыкновенно голубого неба и солнца!

А памятников у нас нет, как в докоммунистическом строе, ибо они культивируют в людях особость, являются потенциалом для конфликтов.

Захожу в «свой» четырехэтажный дом, поднимаюсь по лестнице. Дом представляет из себя «крест»: два широких и высоких перпендикулярных коридора. По краям коридоров четырьмя ярусами расположены комнаты для жильцов. В коридоре стоит мини буфет. Подхожу к одному, где работает девушка. Она подает мне необыкновенно сладкий бисквит с кремом. Отмечу, что в коммунистическом обществе никто не принужден к работе. За людей все выполняют мощные компьютеризированные машины: создают еду, выращивают людей, обучают. Впрочем, коммунары при желании могут работать на любой работе, чтобы развеять тоску.

Да, технологии коммунистического XXVIII века сделали нас бессмертными, вечно здоровыми и молодыми…

Отовсюду льется необыкновенная мелодия,