(Saitan) - Рикошет (СИ)

терпелось рассказать Гарри, что происходит в новой, свободной от зла Англии. И хотя он ему никогда не отвечал и у них так и не получилось сблизиться, он навещал Гарри так часто, как только мог. Холодный ветер продувал тёплое пальто, но ему было плевать, он предпочитал пройтись пешком. Яростный ветер отлично прочищал мозги. По пути он снова и снова прокручивал в голове день своего побега из логова Волдеморта и подбирал всё новые слова, которые помогли бы ему убедить Гарри уйти с ним сразу.

Пять лет прошло с победы ордена. Пять лет спокойной жизни, полной кошмаров о сражениях и смертях товарищей. Пять лет жизни без Волдеморта. Магический мир потихоньку оправлялся от тирании безумного тёмного мага, жизнь шла своим чередом, и только Сириус застрял в прошлом. Его одолевали тяжёлые, жуткие мысли и жгло тёмное, болезненное любопытство.

До сих пор никто, кроме самих Гарри и Тёмного Лорда, не знал, что происходило в том поместье на протяжении девятнадцати лет. Они оба сохранили свои секреты в тайне, лишив Сириуса остатков сна. Всё, что волшебники Ордена смогли обнаружить, это кучу дорогих подарков в комнате Гарри, модных вещей, редких книг. Волдеморт буквально купал мальчика в роскоши. Любил ли он его на самом деле, как говорил Гарри, или обманывал? Сириус не верил, что это чудовище могло кого-то любить по-настоящему. Представить, что этот монстр дотрагивался до Гарри таким образом… Лучше умереть или стереть себе память.

— И снова мы идём вместе, мой мальчик, — раздался сзади знакомый голос.

— Сегодня же юбилей победы, Альбус, — проскрежетал Сириус простуженным голосом. — Мы каждый год ходим этим маршрутом.

— Однако сегодня ты мрачнее обычного, — обеспокоенно сверкнул голубыми глазами старый волшебник, подстраиваясь под широкий шаг Сириуса.

— Я пытаюсь представить, что он действительно любил Гарри, что он не причинял ему боли. Пытаюсь, но не могу. До сих пор, — сознался Блэк, остановившись у приметной сосны, растущей рядом с последним домом Гарри.

— Я тоже об этом размышлял, — печально ответил бывший директор, вставая рядом. — Может, не сразу, но Том привязался к мальчику. Он так пытался уничтожить наш орден перед своей смертью, словно жаждал похоронить правду навсегда, чтобы Гарри никогда не узнал о его лжи. Он создал для Гарри все условия для жизни, баловал его, позволял называть себя по имени, которое он так ненавидел, назвал преемником. И он доверил ему самое драгоценное — свою жизнь. Думаю, в итоге он признал Гарри равным. Возможно, Гарри был единственным светлым пятном в его постылом одиноком существовании.

— Я с трудом могу в это поверить, — помотал давно нестриженной головой Сириус. Грудь сдавило от боли, и он закашлялся, уткнувшись в воротник пальто. Слова Дамблдора причиняли только страдание, потому что он никогда не сможет получить им подтверждение.

— А я верю, — Дамблдор положил морщинистую руку ему на плечо и крепко сжал. — Я знал Тома с самого его детства. Ни для кого он не сделал больше, чем для Гарри.

Сириус только вздохнул. Правду они никогда не узнают. Он только надеялся, что крестник был счастлив хоть немного в своей короткой жизни, что все эти годы не были для него беспросветным мучением.

На кладбище героям войны было тихо — все страшились разговаривать в этом месте слишком громко, никто не хотел беспокоить погибших за правое дело. Волшебники и волшебницы тихо пропалывали заросшие надгробия, тихо плакали и тихо уходили.

— Неужели ты так его любил, что не захотел жить без него? — в пустоту холодного серого утра прошептал Сириус, положив букет белых лилий на гранитную плиту с надписью: «Гарри Джеймс Поттер. Последний же враг истребится — смерть». — Зачем ты убил себя?

— Иногда любовь становится невыносимой мукой. Когда ты понимаешь, что тот, кого ты всегда любил — настоящее чудовище, — прошелестел еле слышно Дамблдор, но Сириус его услышал.

Слёзы заструились по лицу, и он отвернулся от могилы, не в силах стоять рядом с памятником того, кого он обещал защищать ценой своей жизни.

— Спи спокойно, оленёнок. И прости, что не спас.

--">