(Нюта_Диклониус) - Биомашины (СИ)

давно бы уже сбежал исследовать огромный мир. Однако программа Евы, зашитая в него, велит ему защищать своего Адама всеми силами и не отходить далеко. У них с Каору одна программа на двоих, нельзя им друг без друга, так они не смогут выполнить миссию, которую возложила на них Шарлотта. А подвести свою создательницу для Тошимасы смерти подобно.

Он стискивает зубы и упирается лбом в колени своего партнёра, судорожно вздыхая. Заострённые уши улавливают тихое шуршание за спиной, и он, дёрнувшись и интуитивно обняв безучастного Каору, поворачивает голову к двери.

Тень. Чёрный силуэт тихонько проскальзывает в палату и замирает на пороге.

— Сгинь, — выплёвывает Тошимаса сквозь зубы.

Тени, слоняющиеся по пустым коридорам, он видит постоянно. Изуродованные, обезличенные очертания тех, кто остался здесь навсегда. И не только видит. Днём, когда Тошимаса спит, он частенько слышит мучительные крики. Сон у него чуткий, тревожный. Но всё равно он даже не вздрагивает, услышав вопли, равнодушно поднимает голову и щурит серебристые глаза. Он знает, что ничем не может им помочь. А порой ему даже становится по-настоящему интересно, сколько же смертей повидали эти стены, сколько услышали стонов боли.

Тень прижимается к ободранной стене, явно пытаясь притвориться рисунком на ней. Шелестит что-то тихонько, не хочет уходить.

— Уйди, сказал! — Тошимаса шипит, демонстрируя страшные, как у хищника, клыки. — То, что я тебя вижу, ещё ничего не значит. Я не могу ничем тебе помочь. Я такой же мёртвый, как и ты.

И вновь тихое шуршание, силуэт покачивается из стороны в сторону. Тянет тонкие руки к нему; Тошимаса предупредительно вытягивает ладонь, слегка согнув пальцы.

— Не вздумай начать меня душить, не напугаешь, — тень мгновенно замирает. — Каждый раз одно и то же. Надоели уже.

Лёгкое дуновение ветерка пролетает по палате, как вздох, и сгусток тьмы растворяется, расплывшись по стене и просочившись сквозь неё в коридор. Тошимаса ещё пару минут настороженно прислушивается, выхватывая светящимися серебристыми глазами что-то во тьме коридора, потом бессильно скрипит зубами и вновь кладёт голову на колени Каору.

Несколько минут он сидит почти неподвижно, прикрыв глаза. Коленям, наверное, должно быть холодно от голого бетонного пола, но он этого холода не чувствует, ощущение перепада температур давно уже ему недоступно. И в конце концов, вздохнув, он поднимает глаза на своего партнёра. Протягивает руку и гладит по впалой, худой бледной щеке.

— Пойдём прогуляемся, пока темно, — тихо говорит Тошимаса, вставая. И через плечо кидает взгляд в коридор. — Там хоть этих не будет…

Тени никогда не высовываются наружу, они остаются внутри, поэтому вне здания больницы временами даже спокойней.

Каору молчит. Бесполезно, ни за что не ответит.

Кресло так противно и громко скрипит в тишине, когда Тошимаса выкатывает его в коридор. Он щурит глаза; зрение адаптируется к темноте, выхватывая из неё облезлые стены, побитые и неработающие лампочки, пыль и груды мусора на полу. И это дальний корпус ещё сохранился лучше, чем остальные — Тошимаса с любопытством облазил всю лечебницу, когда они сюда забрели, и знает, что в первом и втором строениях кое-где на верхних этажах нет даже перекрытий и лестниц, всё обрушилось. Осторожно обходя неаккуратно сваленные обломки мебели, он толкает перед собой кресло к виднеющейся в конце коридора крутой лестнице. Этаж последний. Дальше только крыша.

За обшарпанной дверью скрывается выход на небольшую квадратную площадку, окружённую порванной местами проволокой. Здесь, наверное, когда-то было нечто вроде садика, куда могли выводить больных, чтобы давать им подышать воздухом и при этом санитарам было легче за ними присматривать. Ветер гуляет по ней, завывая, потемневшее небо уже кажется совсем чёрным. И хотя пейзаж не особенно весёлый, это всё равно лучше стерильно-белых стен лаборатории и палаты.

— Мелодия…

Хриплый, чуть слышный голос, и Тошимаса, вздрогнув, поворачивается к партнёру. Каору, разлепив бескровные дрожащие губы, повторяет одно и то же слово, а его глаза словно проваливаются внутрь черепа.

— Опять? — с тревогой спрашивает Тошимаса, потянувшись к нему и осторожно забирая из

--">