Кальтос Кэмерон - Перья (СИ)

Его корабль потрепало штормом, его потрепало жизнью, и он был вынужден править к суше, не глядя на свой компас. Пред ним раскинулся горный город, укрытые снегом крыши. Он был уверен: причалить нужно. И отдал такой приказ.

Он был пришельцем, он был изгоем вдали от родного дома, совсем один против снежной силы, накрывшей его корабль. Он не пытался найти покоя, тепла или просто крова, но север принял его как сына. Его приняла она.

И он остался, пленённый снегом, бескрайним холодным морем, её улыбкой и добрым сердцем, печалью в её глазах. В её глазах отражалось небо, в его — отражалось горе.

Она ходила к нему на верфи, над ними светил маяк, и он любил её. Волны бились в агонии возле рифов, солёный ветер ласкал их кожу, огнём сиял небосклон. Она была его грёзой или туманным волшебным мифом. Он был волной. А она до дрожи, смертельно боялась волн.

Он клялся быть ей достойным мужем, опорой, надёжным судном. Он жизнь бы ей посвятил всецело без всяких излишних слов. Он был бы с ней и в жару, и в стужу, дал всё, что бы было нужно. Мечтал построить ей каравеллу…

Но только собрал остов.

Однажды летом она пропала. Не море её сгубило — он отыскал её в пресных водах, искрящихся под луной.

Потух маяк над его причалом.

Корабль пропитался гнилью.

Отныне только безумство шторма дарует ему покой.

========== Каракка под белыми парусами ==========

Комментарий к Каракка под белыми парусами

Нэйтан Терребиус

Каракка под белыми парусами уходит на юг, набирая ход. Пока что её капитан не знает, что он не вернётся в знакомый порт, не сможет пожать крепко руку сыну и впредь не обнимет родную дочь. Во мраке холодной морской пучины его будет вечно баюкать ночь.

Его увлекут за собою волны, а в мире — останется всё как есть. Холодная горная цепь безмолвно продолжит лелеять на склонах лес, а Нортпойнт продолжит стоять у моря и слушать покорно его рассказ о том, как каракка с волнами спорит, спасаясь от смерти из раза в раз. И будет в нём всё как обычно тихо, и жизнь будет длиться из века в век, пока укрывает худые крыши заботливо-мягкий хайрокский снег. И в нём будут литься и смех, и слёзы — всё так же, как годы тому назад…

Над городом тускло мерцают звёзды, бросая на пристань печальный взгляд, ведь звёздам известна судьба каракки: она очень скоро пойдёт ко дну и вмиг захлебнётся в солёном мраке. Но он не оставит её одну. Её капитан не даст страху волю и даже из самых последних сил продолжит стирать о штурвал ладони, ведь смерти у моря он не просил.

Но только пока он ещё не знает, что море готовит им впереди. Над палубой слышатся крики чаек, корабль продолжает на юг идти. Пока капитан ещё слишком счастлив, чтоб думать о худшем и ждать беды. Его молодая жена в перчатках касается крепкой его руки, и он улыбается ей и верфи, и морю, несущему судно вдаль…

Несущему судно навстречу смерти.

ВЕДЬ МОРЮ

НИ КАПЛИ

ЕГО

НЕ ЖАЛЬ.

========== Мне было пятнадцать ==========

Комментарий к Мне было пятнадцать

Дамьен Терребиус

Мне было пятнадцать, когда я впервые ушёл из дома и вмиг опьянел от глотка свободы. Она оказалась на вкус будто дикий клевер. И чтобы уйти, мне отныне не нужен был лишний повод — я вырос дворняжкою беспородной и, часто срываясь с цепи, убегал на север. Впервые я просто ушёл, потому что тянуло в горы, тянуло без смысла и без причины, как тянет ночных мотыльков прикоснуться к свету. И там, среди ветра и скал, я нашёл для себя опору. И там я увидел свою вершину.

В горах в этот день я на всё получил ответы. Я видел дороги с незримых высот своего полёта, они расползались вокруг, как змеи. Их было так много — я сбился не раз со счёта и вмиг ослеп. В этом тумане мне стало вдруг ясно, кто я.

Тогда я смотрел на них и не верил, что можно по ним идти — лишь бы былá дорога. Теперь я бродяга, нашедший себя среди трав да пыли, не знающий правды в тепле покоя; слепец, навсегда потерявший дорогу к дому, но храбро подставивший бурям и зною большие крылья.

Мой город запомнил меня изгоем — и я стал изгоем.

Ведь

--">