Юлия Владимировна Мельникова - Мой Орёл (СИ)

 Сейчас, когда водитель 3 трамвая объявляет (а чаще не объявляет) остановку "Старый универмаг" на улице Пушкина, его редкие пассажиры удивляются - разве в этом тихом частном секторе был когда-то универмаг? Но это не ошибка: в конце 1980-х, в начале 1990-х годов здесь действительно существовал старый универмаг, вокруг которого вились длинные очереди. Маленькой меня тоже часто брали туда за покупками, только добирались мы не трамваем, а шли пешком через Семинарский парк. На обратном пути еще заворачивали в рыжую кирпичную школу (Љ31), куда хотели записать, но так и не взяли. Наверное, поэтому я хорошо помню все, что там было, и кто там был.

  В отделе канцтоваров на 1 этаже справа, нам, первоклассникам, в 1989 году продавали то ли 15, то ли 20 тонких тетрадок по справке из школы. На справку продавщица ставила синюшную размазанную печать, чтобы кто-нибудь хитрый не отхватил по второму кругу. Учиться мне не хотелось, предсентябрьские сборы не радовали, и я плотоядно поглядывала на терпко пахнущие деревянные линейки, угольники и транспортиры. Ими не чертили ни линий, ни квадратов - их грызли, стачивая уголки до основания, как молодые бобрики хлипкую осинку. То ли целлюлозы нам не хватало, то ли совести, но привычка точить клыки о древесину осталась.

  Слева на 1 этаже - вечно переполненный народом продуктовый отдел. Продавалось ли в нем еще что-то, кроме компота из слив в больших банках и яблочного пюре, не припомню. Может, иногда завозили пошехонский окаменелый сыр, мороженую мойву или даже колбасу по 2.20, да мы никак не попадали на этот праздник - дефицит мгновенно расхватывали окрестные жители. Хотелось ли что-нибудь стащить оттуда? Разве что двузубую вилку, которой щупали батоны. Она висела на грязной серой бечёвке, прилепленная к стыку деревянных поддонов, а потом исчезла - сразу, отовсюду, чуть ли не в один день, из старого универмага, из булочной в нашем доме тоже.

  На 2-м этаже - галантерея, одежда, обувь, косметика, бижутерия. В застекленных кубах лежали расчески, мыльницы, носовые платки, футляры для зубных щеток, все бледных расцветок, а на стеллажах пылились чиновничьи портфели из кожзаменителя и дамские сумки устаревших моделей. Косметику обычно представлял вазелин "Норка" - его брали ради изящно изогнутой черной норки на коричневой крышке: голышам они заменяли тарелки. Попадалась плохонькая губная помада, тянувшая прогорклым животным жиром, тени для век, липкая тушь, румяна в плошечках. Из бижутерии больше всего мне нравились заколки с огромными зубатыми "пастями", как у глубоководных рыб. "Пасти" были совсем маленькие, средние и огромные. Еще продавались украшения из неблагородных металлов - у меня до сих пор валяется посеребренный перстень с финифтью, который я расплющила, задев рукой край стола. Мама стояла за ним в очереди на открытии старого универмага полдня.

  С одеждой там был полный швах. Не забуду синие ворсистые гамаши, траурные халаты, гигантские спортивные костюмы, серые простроченные ватники. Теперь эти вещи встречаются на аукционах, и очень жалею, что не смогла прикупить что-нибудь, продержать лет 25, а потом выставить на еBay.

  Отдельно - люди старого универмага. Скопление в нервозных очередях притягивало, говоря по-современному, всяких фриков и неадекватов. Даже вполне вменяемые покупатели начинали свариться с продавщицами, а те прятали жалобную книгу, подвесив ее высоко, чуть ли не под самый потолок. Появлялись первые ласточки перестройки - политические сумасшедшие. Очередь их старалась обогнуть с жалкой улыбкой на лицах, так как они либо разговаривали сами с собой, бубня под нос о коммунизме, либо встревали в чужие разговоры и переводили все на политику.

  Являлись фантастические старухи. Все в черном, в синем, в мужниных пиджаках, в разбитых башмаках, с котомками и серыми заштопанными мешками, с клюками и в скорбных платках. С этих старух было можно рисовать картины народных бедствий. Мне почему-то чудилось, будто все они приезжают спозаранку из глухих сёл, а в мешках лежит краюха серого хлеба и затертый добела нищий кошелечек. На самом деле это были в основном городские бабушки из частных домиков неподалеку, регулярно "дежурившие" - вдруг привезут мясо или масло. Добрая весть заставала их порой в домашнем затрапезе, в запачканных

--">