Мстислав Константинович Коган - Капитан

бою он будет только мешать. Сковывать движения и путаться. Это в пафосных книжках и играх, герой несётся навстречу врагу в красивом развевающемся плаще. В реальной же схватке хуже вещи придумать в принципе сложно.

— Тогда не будем медлить, — кивнул Бернард. И мы зашли внутрь.

В большом, общинном зале, занимавшем почти весь первый этаж, царила разруха. Длинный стол был перевёрнут. Вокруг него лежали разбитые и изломанные стулья. Под ботинками хрустели черепки глиняной посуды. Но разорванных тел пока-что видно не было.

— Тут борьбы не было, — Бернард присел на корточки, поднял один из черепков и покрутил в руках, — Просто кто-то вымещал на мебели свою тупую, бессмысленную ярость. Глядите, — он указал на столешницу, — Снова эти когти. Похоже твари, разорившие предыдущие деревни, побывали и тут.

Старое дерево и впрямь было исполосовано следами когтей. Глубокие борозды перечёркивали столешницу от края до края, рисуя на ней какой-то странный, симметричный узор.

— Это не злоба, — покачал головой я, — Это какое-то послание. Или знак. Нам уже попадались такие раньше. В предыдущих деревнях.

— Интересно, что они хотят этим сказать, — задумчиво протянул Освальд.

— Не знаю, — сплюнул Бернард, — Быть может, метят территорию, как собаки. А может и что похуже. Впрочем, мы до сих пор не знаем, кто такие эти «они». И надеюсь, никогда не узнаем.

Вот на этот счёт у меня было совершенно иное предчувствие. До сих пор от встречи с этими неведомыми тварями нас спасало одно лишь везение. Или то, что мы не стояли на месте. Но рано или поздно любому везению приходит конец. Да и нам давно пора встать на длительную стоянку. Кони измотаны. Люди устали. Да ещё эти проклятые морозы доканали всех. Чтож, быть может, нам повезёт, и мы хотя-бы под крышей сегодня переночуем.

— Идёмте дальше, — скомандовал Бернард, — Тут смотреть не на что.

Мы поднялись на второй этаж по скрипучей лестнице. Тут комнат было уже на порядок больше. Посреди этажа от лестницы тянулся довольно длинный коридор, из которого вели восемь тяжелых дубовых дверей. Все были накрепко закрыты. И на каждой из них виднелись следы когтей, складывавшихся во всё тот же причудливый узор. Похоже, твари так и не смогли прорваться внутрь.

— Освальд, топор, — кивнул Бернард.

Стражник вытащил из-за пояса своё оружие и подошёл к ближайшей двери. Несколько тяжелых ударов и дерево начало трещать. Спустя минуту, створка уже ходила ходуном. Спустя две дверь открылась и в нос ударил тяжелый смрад гниющего мяса. Кажется, это была опочивальня старосты. На широкой двуспальной кровати лежали два раздувшихся, синюшных трупа. У обоих были перерезаны запястья. Серые от пыли простыни перемазаны запёкшейся кровью.

— Они не стали ждать, когда твари доберутся до них, — бросил Освальд, подходя ко второй двери, — Покончили с собой до того, как это произошло.

— Твари или голод, — покачал головой капитан, — Уродам не удалось пробиться внутрь, но кто знает, сколько эти бедолаги протянули без еды и воды, прежде, чем вскрыть себе вены.

В остальные комнаты двери оказались не заперты. В шести из низ царил относительный порядок, но на досках пола был выцарапан всё тот же странный знак. Три «лепестка» пересекающиеся между собой у самого основания. Полноценным рисунком это было назвать сложно. Скорее уж наброском, выцарапанным чьей-то неумелой, нетерпеливой лапой. А вот в седьмой…

— Боги милостливые, — Освальд отшатнулся от двери, зажимая рот и нос рукой, — Меня сейчас вырвет.

— Что там, — Бернард отодвинул парня в сторону и шагнул вперёд, — Да ёп вашу мать… — Он тоже отшатнулся назад и пробурчал себе под нос, — Эти суки устроили себе здесь ебучую кладовую.

Я заглянул внутрь. Да уж, зрелище было не из приятных. Повсюду валялись обглоданные кости. На некоторых из них ещё оставались куски сгнившего мяса. Чуть подальше в углу в кучу были свалены оторванные руки и ноги. Их съесть не успели, прежде чем плоть тронуло разложение. Внутренности бедолаг, попавших в эту кладовую, были аккуратно развешены по стенам, там где их было за что зацепить. А посреди комнаты из небольшого деревянного стола и стоящей перед ним тумбы был сооружен алтарь. Вернее алтарь по версии больных на голову маньяков. На столе лежали три отрезанные человеческие головы. Глаза у них были выколоты, а в широко раскрытые рты вставлены какие-то сгнившие овощи. Картошка, похоже. По бокам стола были развешаны почерневшие и сгнившие кишки, --">