(Marcus) - Выйди из палатки (СИ)

так страшно.

  Наконец палатка была поставлена. Он затолкал в нее девушек, закинул рюкзаки, забрался сам, застегнул вход, уселся. Включил и подвесил фонарик. Девушки сидели по углам и молча смотрели.

  - Чай пьем?

  Они молчали. Паше стало страшно.

  - Чай, говорю, пьем?

  Он подергал их за плечи. Первой очнулась Марина.

  - Чай... - она обернулась к Лене. - Ленка... Термос где - у тебя?

  - Что? - та очнулась, оглядела палатку. - А, чай... У меня кажется... - стала копаться у себя в рюкзаке. - Чай... Чай... Вот он...

  Сидели и пили чай. Палатку накрыла такая тишина, что казалось было слышно как шевелится пар над чашками. Стал проникать холод.

  - Как бы нам тут даже в палатке не обморозиться, - пробормотал Паша. - Хорошо - мешки проверенные...

  - Тихо! - Лена поперхнулась. - Не ори так! - она втянула голову в плечи. - Тише...

  - Я не ору, ты что? - прошептал Паша и тоже втянул голову в плечи.

  - Тихо! - прошептала Марина и схватила его за руку. - Не кричи! Нельзя тут кричать...

  - Я не кричу! Вы что - спятили? - он помолчал, отхлебнул чая.

  - Не шуми так! - прошептала Марина и дернула руку. - Тише не можешь пить?

  - Это как? Что значит 'пить тише'?

  - Ай! - Лена закрыла уши руками.

  Чай вылился на свернутый спальный мешок. Лена застыла, глядя как пятно расползается по мешку.

  - Та-а-ак... - Паша доглотал чай, отставил чашку. - Что-то мне это уже очень не нравится. Лена!

  Он покрутил ладонью у нее перед носом. Лена посмотрела на ладонь, на Пашу, на ладонь снова. Взгляд был осмысленным, ясным. Паше опять стало страшно.

  - Рина! Давайте спать. Ну его, этот чай.

  Он забрал у нее чай. Она не сопротивлялась; рука у нее была оцепеневшая, холодная.

  - Снимем ботинки...

  Он стал развязывать у них шнурки, снимать ботинки. Девушки покорно слушались.

  - Развернем мешки, - развернул спальники, расстегнул, - залезем, - засунул Лену и Марину, застегнул 'молнии', - и баиньки... Баиньки, спатеньки, что там еще...

  Сложил чашки в кулек, уложил кулек в рюкзак, поставил рюкзак в угол, забрался в мешок, устроился между девушками. Подумал, что фонарик надо бы выключить. С фонариком было страшнее. Приподнялся на локте, протянул руку, как его схватили за локти. Обернулся - Лена держала с одной стороны, Марина - с другой. Они молчали, смотрели в глаза, и ему в третий раз стало страшно. Захотелось крикнуть - чтобы не было так по-жуткому тихо...

  - Ладно... Пусть горит... Пусть светится...

  Вернулся на место. Девушки лежали - так тихо, что показалось вдруг, что они умерли. Приподнялся, оглядел Лену, повернулся, оглядел Марину. Спят наконец, и дышат - тихо-претихо, больше видно чем слышно. Дернуло их сюда притащиться. Скорей бы уснуть.

  * * *

  Спать хотелось ужасно, а заснуть Паша не мог. Тишина угнетала, давила, душила. Он лежал, вздыхал, удивлялся - интересно, никогда не подумал бы, что бывает такая вот тишина, которая заснуть наоборот мешает. Лежал как бревно, боялся пошевелиться, чтобы не побеспокоить девушек. (Проснутся - станут опять чудить; уснули - и хорошо, теперь самому бы тоже.) Спина стала ныть, мешала заснуть, но он не шевелился, утешаясь мыслью, что как следует выспится завтра, когда они доберутся до нормального дома с нормальной кроватью.

  Наконец ему стало казаться, что от этой тишины начинается какой-то бред. За палаткой кто-то бил в бубен и бормотал. Молился - по-здешнему Паша кое-что понимал, и кое-что разобрал. Он лежал, слушал бубен, бормотание и молитвы, и вроде наконец уснул. Но тут Лена зашевелилась, привстала, стала расстегивать свой мешок. Паша в секунду очнулся и сел.

  - Лена!

  Он схватил ее за руку. Рука была ледяная. Лена пыталась расстегнуть 'молнию', но рука дрожала, и у Лены не получалось.

  - Что-то у меня молния не расстегивается... Помоги...

  - Ты куда собралась? - у него

--">