Тигрис Рафаэль - Ярмарка чумы

русский.

- Я это уже понял.

- Вообще то она норвежка.

- Так вот откуда у тебя норвежское имя!

- А вот папа мой русский, хотя всю жизнь жил в Таллинне. И фамилия у него русская – Морозов.

- Значит ты Свана Александровна Морозова. Звучит эффектно, как мелодия Грига «Утро, Пер Гюнт» вперемешку с балетом «Лебединое озеро» Чайковского.

- Ого! А ты попал в самую точку и даже не тепло, а прямо горячо.

- В каком смысле? Что ты имеешь ввиду?

- А давай мы об этом поговорим в другом месте, в более приватной обстановке.

Свана мне начинала всё больше нравиться. Её непринуждённость, улыбчивость и полное отсутствие прибалтийского холодка очень располагало к общению.

- Я не против. Но с городом не знаком, так что выбор за тобой.

- Есть одно тихое местечко, где играют джаз. Ты любишь джаз?

- Не так чтобы сходил с ума, но нравится.

- Тогда поехали. Мама, папа – мы исчезаем, не скучайте. И ты прощайся со своими.

Когда мы плюхнулись в такси, то по радио машины передавали весёлую армянскую песенку в исполнении известного эстрадного исполнителя.

- Слушай, Свана! Это в мою честь – песенка на армянском.

Свана стала прислушиваться и заулыбалась.

- О чём это весёлая мелодия?

- Про весну, про май и про любимую девушку.

Я обратил внимание, что таксист как сидел с каменным лицом, так и остался, не смотря на то что его пассажиры пребывали в отличном настроении от звучащей в таксомотре мелодии.

Ну таков эстонский менталитет – минимум эмоций и чувств. Этими впечатлениями я поделился со Сваной.

- Это северная холодная страна. Люди здесь подолгу не видят солнечных лучей. Это тебе не лучезарная Армения с обилием солнечных дней. Сколько их у вас в году?

- Триста тридцать.

- Кайф! Вы просто счастливчики!

Тем временем мы вошли в какой - то уютный бар, где звучала медленная джазовая музыка и пары томно кружились в центре зала.

Мы уселись за столиком и уже при нормальном освещении я смог, наконец, полноценно разглядеть свою новую подружку. Она сняла очки, и на лице симпатичной лисички я разглядел обилие веснушек. Помимо ослепительных, как огонь, рыжих волос у неё была точёная фигурка с тонкой талией, а под облегающим свитером вырисовывалась полноценная грудь. Её украшал кулон, изображающий лебедя.

- Зря сняла. Очки тебе очень идут, - сказал я, заглядывая в пучину её голубых глаз, - и вообще, твоя внешность мне очень нравится.

От этих слов Свана зарделась, и лицо её озарилось очаровательной улыбкой.

- Ну и ты – жгучий шатен. Это я сразу заприметила когда увидела в «Лисьей норе».

Я взял её маленькие ладошки с прелестными пурпурными ноготками и стал нежно согревать в своих.

- Что будем пить?

- Армянский коньяк, разумеется, если конечно он у них есть?

Свана спросила об этом официанта и тот утвердительно кивнул.

- Я никогда не пила ваш коньяк.

- Вот сегодня и попробуешь.

Свана повертела принесённый фужер и вдохнула аромат напитка.

- Это и есть армянский коньяк? У него пьянящий аромат.

- Это кусочек армянского солнца.

- Которое светит 330 дня в году?

- Совершенно верно.

Свана медленно, смакуя каждый глоток, опорожнила фужеру до дна. Приятная обжигающая жидкость разлилась вовнутрь, согревая наши сердца и души.

- Какая прелесть. Я буду не прочь повторить.

Нам принесли ещё по две фужеры, а потом ещё.

- Так значит ты наполовину норвежка.

- Да и имя мне дала моя мать. Предки современных норвежцев верили, что если дать ребенку прозвище в честь животного и поклоняться ему, то оно послужит оберегом по жизни: между животным и носителем имени возникнет мистическая связь. Одними из наиболее распространенных женских вариантов таких тотемных имен были: Хревна – «ворона», Свана – «лебедь». Вот и получается, что ты тогда попал в самую точку, когда сказал про мелодию Грига и «Лебединое озеро» Чайковского.

Свана грациозно вытянула свою нежную шею, имитируя лебедя и, повертев кулоном на

--">