(даралина) - Розовый туман (СИ)

остыть. Хотелось позволить ледяному дождю смыть с него скопившуюся усталость и тоску по одному человеку. Как же он скучал.

Стоит так не больше тридцати секунд. Он же не безумец. Вроде бы. После чего плотнее кутается в кашемировое пальто и двигается в сторону входа, чтобы побыстрее оказаться в тепле.

Внутри, однако, лучше не было. Свист ветра и барабанный стук дождя отчетливо слышен и здесь. Где-то со старого потолка капала вода, а стены, обклеенные жёлтыми выцветшими обоями, наверняка были сделаны из картона. Его охватило стойкое ощущение, что достаточно одного дуновения ветра, чтобы здание снеслось к чертям, как карточный домик.

Кроме того, запах стоит омерзительный. Воняет старьем, затхлостью, влажностью и рвотой. Как будто бы один из местных наркоманов помер от передоза в вентиляционной трубе, а запах его разложившегося тела разносился по всему мотелю.

Санзу пытается унять подступившую тошноту. У него повышенная чувствительность к запахам. Прибавьте к этому, хреновое состояние от выпитого ранее горького кофе…

Но надо держаться. Впереди ещё милая встреча с Винни, от которой будет головокружительный выбор разных ароматов. На любой вкус и запах, как говорится.

У входа его встречают братья Хайтани, которые сухо кивают в знак приветствия, и, не дождавшись ответа, молча показывают следовать за ними. Всем не терпелось быстрее покинуть эту дыру.

Санзу напряжённо смотрит в спину старшего Хайтани, пока они шли к месту, где держали Винни. Словно заметив это, Ран поворачивается к нему и слабо улыбается, после чего отворачивается обратно.

Тц. Потом.

Троица оказывается в небольшом номере на втором этаже. Двуспальная кровать с бог-знает-сколько несмененной постелью, над которой висела мигающая фигура в форме розового сердца, книжный шкаф с пыльными полками, выцветшие плакаты с голыми девушками, много-много использованных шприцов и презервативов. Вот, что в себя вмещала комната для дешёвого секса. Ничего лишнего.

Хайтани расступаются по сторонам, позволяя Санзу пройти вперёд. К его очередной жертве.

На деревянном стуле со спинкой в отключке находился и тот самый Винни. Худощавый, не по размерам одетый в яркую рубашку и потертые светлые джинсы, мужчина лет тридцати крепко привязан к стулу. В области колен светлые джинсы потемнели от крови. Видно, братья постарались.

Харучиё принимается медленно снимать пальто, передавая его Рану, после чего достаёт стеклянный жёлтый флакон с капсульными таблетками внутри. Со звуком открывает пластмассовую крышку, аккуратно сыплет на ладонь пару штучек, берёт одну из разноцветных таблеточек, убирая остальные обратно, и в сухую глотает, чувствуя как неприятно скользит по горлу. Без неё ему трудновато будет сосредоточиться на том, что собирается сделать.

Когда эффект начинает действовать, то подходит вплотную к окровавленному лицу Винни и пару раз наносит сильную пощёчину кожаной перчаткой, пока ублюдок не открывает глаза. Сначала в серых глазах отражается непонимание, а затем мелькает ярость.

— Эй, чувак, какого хера?

Санзу едва не закатывает глаза. Дерзкий недоумок, как и говорили. Грубо схватив за подбородок, он заставляет получше рассмотреть его лицо. Когда Винни фокусирует свой взгляд на нем, замечая параллельные ромбовидные шрамы в уголках губ и розовые длинные волосы, то замолкает, узнавая отличительную внешность правой руки главы Бонтена. В наглых глазах отражается неподдельный ужас.

— Э-э, извиняюсь сердечно, не признал…

Договорить не даёт, со всей силы пнув по раздробленным коленям. По всему мотелю раздаётся пронзительный крик.

Утро только начинается.

***

Винни держался хорошо, но недостаточно. Выжав из него всю полезную кроху информацию и самое искреннее прощение перед Майки, Санзу нажимает на долгожданный курок, закончив с мучениями. Когда из продырявленного лба начинает вытекать кровь, Санзу чувствует, что его вот-вот вырвет. Он бросает перчатки на пол и выбегает из номера в поисках туалета.

Туалет оказывается в конце коридора. Здесь, как и везде, гадко и убого. Склоняется над вонючим унитазом и позволяет организму выпотрошить все, что у него было. Точнее, ничего. На языке

--">