(Alena Liren / Stormborn) - Иногда одной лучше (СИ)

========== 1. Я знаю тебя, мы однажды встречались во сне ==========

Когда Мадлен вызвала его к себе посреди очередного съемочного дня, Хоумлендер не удивился. Не в новинку. Стиллвелл частенько просила о чем-то, а Джон удовлетворял её желания по мере возможности. У него, сильнейшего, могущественнейшего из ныне живых суперов возможностей всегда было много, больше, чем у кого-либо. Хоумлендеру и хотелось бы сказать, что его эти бесконечные просьбы об одолжении не радовали, но возможность побыть для Мадлен полезным, получить её мимолетную похвалу, одобрительную улыбку казалась такой… Захватывающей.

Почему же в этот раз было смешно? Хоумлендер не мог скинуть с лица улыбку, свой неправильный, чуть кривоватый оскал. Что-то внутри него отчаянно сопротивлялось чарам Мадлен. Стилвелл сидела напротив в своей короткой юбке-карандаше, она специально закинула ногу на ногу, специально облизнула свои накрашенные ярко-красной помадой губы. Каждое движение – продумано сотню раз, и это вызывало восхищение.

Бумажный стаканчик с кофе без сахара и молока стоял подле нее, но в нем уже не осталось ни капли. Разве в ее возрасте не пора бы уже отказаться от ярких цветов, вредных напитков, столь явных заигрываний? Всем своим видом Мадлен выражала заинтересованность в плодотворном сотрудничестве, и Джон находил это до боли смешным.

До чего же забавной была ее просьба в этот раз. Супер почти рассмеялся в лицо Стилвелл, едва услышав. Безымянная девчонка, которой едва исполнилось двадцать пять, держала пиар-менеджеров могущественной корпорации за яйца. Хоумлендер поставил ноги на блестящий чистотой стеклянный столик, опрокинул с него журнал, и даже не попытался исправить ситуацию. Со стены, расположенной напротив, на него смотрел он сам в обтягивающем трико.

– Вы не можете прижать медсестру? Серьёзно? Не можете купить ей милый домик подальше от цивилизации и лишить необходимости видеть соседей? – он не смеялся так уж откровенно, но по шутливому тону можно было понять всю комичность ситуации.

– И медсестра иногда может показать ненужную самоотверженность, – устало ответила Стиллвелл. – Мы работаем над этим.

– Работаете… Твои люди ни на что не способны.

– Главное, что я знаю, на что способен ты, – улыбнулась Мадлен, и Хоумлендер почувствовал укол возбуждения. Она посмотрела на него с таким… Обожанием.

– Ты хочешь, чтобы я разобрался с ней?

– Не в буквальном смысле, разумеется, – поспешила Мадлен. – Просто ты… Ты – Хоумлендер, не безымянный пиар-менеджер, не какой-то там младший юрист Саймон. Если ты поговоришь с ней, думаю, инцидент будет исчерпан.

– Но что, если не будет, Мадлен? – спросил он, по-птичьи склонив голову набок, и ни одна прядь безупречно уложенных волос не сдвинулась с места. – Раз ты говоришь, что даже медсестра способна показать зубки… Что я должен делать тогда?

«Давай, скажи это», – подумал он, сжимая губы плотнее, превращая их в бескровную тонкую нить. Стилвелл отвела взгляд. Джон понимал, что все эти мелкие сошки, обычные смертные, формирующие спрос и рейтинг, все эти копошащиеся в земле букашки дико изводили её. Хоумлендер слышал все ее разговоры, и в каждом слове, в каждой интонации отчетливо читалось: «Почему бы им не заткнуть свои рты, покупать наши фильмы можно и молча».

Всем им. Принципиальная зеленая еще медсестра, Софи Смитт, не была исключением, ей тоже необходимо заткнуться. Пучина снова облажался, по его вине ребёнок чуть было не утонул, а несколько старшеклассниц получили те знания, что девушки должны добывать в более зрелом возрасте. А медсестричка грозится обратиться к журналистам с этими сведениями.

– Я уверена в тебе, милый, – ответила Мадлен, подарив Джону свою фирменную улыбку, открытую и ласковую. – Она услышит тебя. Делай то, что должен.

Хоумлендер, в свою очередь, услышал Мадлен, услышал то, что она хотела сказать, но не могла произнести вслух. Джон протянул руку, чтобы забрать личное дело упрямой букашки, и плотная картонка обложки легла в его ладонь. Мадлен улыбалась, она чувствовала вкус победы, с ее очаровательных острых плеч спала очередная тяжесть, проблема, которую скоро решат другие.

Джон поджал губы в привычной манере, его долго учили улыбаться для кинокамеры.

--">