Антон Юрьевич Мухачёв - Путёвые записки

с ним связь, но через пару суток я уехал «под крышу» и сам.

Несмотря на «чёрный лагерь», в карантинном отделении администрация пыталась навязывать свой режим и запрещала зекам лежать днём на «шконках». За соблюдением порядка следила видеокамера, шею которой я скрутил уже на вторые сутки.

Вскоре меня приговорили к первой, но далеко не последней в жизни «пятнашке» и я, собрав вещи, переехал в штрафной изолятор. Там я узнал о новых злоключениях Джамшута. Оказалось, всё это время его бил сокамерник.

Бил за то, что тот не моется. За то, что ест руками и чавкает. За то, что днём и ночью пускает газы. Арестант матерился, звал инспектора и пытался выгнать «чесотку из хаты», орал на Джамшута и снова его бил.

Джамшут верещал как женщина и клялся исправиться. За бомжа никто не заступался, тем более что все сидели по разным бетонным каморкам, встревать в разборки не могли, а голосом сквозь «тормоза» особо не докричишься. Тем более, что никто из нас и не хотел бы иметь Джамшута в сокамерниках. Когда ты можешь провести на четырёх квадратных метрах несколько месяцев бок о бок с чужим человеком, то адекватное соседство здесь ценится как воздух. А тому арестанту просто не повезло - ему достался Джамшут.

Таджик вроде бы уже начал и подмышки мыть, и обедать ложкой, но как-то под вечер сосед избил Джамшута особенно люто.

Когда ежедневное слабительное наконец-то сработало, и из таджика полезло съеденное железо, тот не придумал ничего лучшего, как начать снова его глотать. Узнав об этом происшествии из воплей в конце коридора, я понадеялся, что Джамшут всё же перед едой помыл «продукты».

Последний раз я видел его уже в лагерных бараках. Таджик шаркал по секциям, ненадолго задерживаясь то у одной шконки, то у другой. Он выпрашивал сигареты, ненужные вещи и сахар. Сам он не курил, и если ему удавалось разжиться Примой, то Джамшут прятал её в карман своей безразмерной робы и потом выменивал на карамель.

Поначалу мне было жаль лысого Карл Маркса, и я подкармливал его конфетами, но вскоре постоянные жалобы на трудную жизнь азиатского бродяги так надоели мне, что я не выдержал и прогнал его.

А за месяц до освобождения у Джамшута остановилось сердце.

Секция Дисциплины и Порядка

Первую половину девятилетнего срока я провёл там, где секцией дисциплины и порядка пугали «первоходов». О ней травили небывалые байки и ссылались на неё при необходимости утихомирить мужиков из лагерной массы, дескать, не расшатывайте «чёрный ход» и не провоцируйте «мусоров», а то в столовую будете ходить строем и с песнями.

Последние несколько лет своего путешествия я провёл в плотном окружении активистов из СДП. Это было не самое лучшее время, но зато самое насыщенное.

***

Секция Дисциплины и Порядка в «красном» лагере — это не просто десяток-другой запуганных зеков, что в открытую следят за другими осуждёнными и обо всём докладывают в кабинеты оперативников.

СДП — это нервная система «красного» лагеря. Официально она может называться как угодно, кроме своего собственного названия. Ещё в 2010 году глава ФСИН запретил в тюрьмах и лагерях Секции Дисциплины и Порядка, уж слишком много было беспредела. Но СДП, конечно же, не исчезло, просто поменяли официальное название. Например, ДПД — добровольная пожарная дружина.

Зеки-пожарные тоже бывают. Они реагируют на учебные тревоги и бегают на потеху лагеря в форме пожарного с каской и огнетушителем. Таких активистов в лагере максимум с десяток, но по документам их может быть и сто. Всё зависит от потребностей оперов или отдела безопасности лагеря, а то и самого «хозяина» - начальника колонии. Фальшивые пожарные и есть — СДП.

К каждому объекту и субъекту лагеря тянутся нити кураторов СДП, у них всё под контролем. О любом значимом событии и тем более ЧП в лагере первыми должны узнавать «эсдэпурики» - это их основная обязанность. Узнать и довести информацию вышестоящему активисту. Словно по нервной системе, сигнал за мгновение долетает  до главных нервных узлов СДП - «ментов отряда», дневальных ночной/дневной смены СДП, а потом и до главы «эсдэпуриков».

Главный в СДП - «мент колонии». Он ежеутренне на докладе у своего куратора в штабе, будь то начальник колонии или его заместитель. Он на обходе зоны вместе с администрацией, записывает распоряжения «больших звёзд» и выполняет их. Он решает судьбы большинства --">