Евгений Алексеевич Аллард (Lord Weller) - Грехи прошлого

рта опущены вниз, как будто владелец вечно не доволен чем-то. Низко посаженные оттопыренные уши.

— Какая честь для меня, — сказал я, как можно спокойнее, хотя по спине проскользнул противный холодок. — Сам господин Яков Урусов пожаловал. И по какому случаю? Выпьешь?

Я подошёл к бару, протянул руку, но сделать ничего не успел. Метнулась тень, дверца захлопнулась, едва не прищемив мне пальцы.

— У меня нет оружия, Урусов, — я усмехнулся. — Да и ты со своими хлопцами, наверняка, всё тут уже перерыл. Чего нужно?

— Леонидов Олег Николаевич, — важно протянул парень, сидящий на диване. — Правильно?

Лицо скрывали массивные солнцезащитные очки, из-под которых виднелся широкий нос, крупный рот с капризно выпяченной нижней губой и широкий квадратный подбородок.

— Будем знакомы, а ты кто? — поинтересовался я.

— Не важно, — оборвал меня Урусов. — Леонидов, тебе ведь ясно сказали, чтобы ты не лез не в своё дело. Почему ты не послушал?

Пришли убить меня или припугнуть? Все равно я уже отправил в свой блог весь компромат об этом деле. Обратной дороги нет.

— Урусов, если вы меня убьёте, то будет такой резонанс. Мало не покажется твоим заказчикам. Ещё хуже, чем сейчас.

— А ты испугался, ублюдок? — он погрозил пальцем. — Никто не будет тебя убивать. Кому ты нужен.

Встал с кресла, косолапо переставляя ноги, приблизился ко мне. Перебросил из одного уголка рта в другой измочаленную зубочистку и, обдав кислым дыханием, пробурчал в лицо:

— Ты сам это сделаешь.

Кто-то схватил меня сзади, засучил левый рукав рубашки. Я вывернулся, ловко соскользнул вниз и, перекатившись к столу, вскочил на ноги. Сердце начало пропускать удары, захолодели пальцы. Но даже в такой момент не отпускала мысль: кто этот худосочный парень в очках? Неужели заказчик не смог подавить желания присутствовать на «казни»?

Одним прыжком я перескочил к дивану и стащил с лица парня очки. В душу хлынуло ликование: «я был прав!»

— Не бить! — прорычал Урусов, заметив, как ко мне рванулось двое его лбов.

Они набросились всем скопом, свалили с ног. Краем уха я расслышал шум набираемой воды в ванне. Стал извиваться, пытаясь вырваться, царапаться и кусаться. Они сорвали с меня рубашку, брюки. Плотно прижали к полу, и я ощутил укол в руку. Сознание стало мутиться, перед глазами закрутился калейдоскоп искр.

Горячий пар в лицо. Плеск воды. Ослепил яркий разряд. Словно раскалённый кол вонзился в голову, пройдя насквозь всё тело, разрывая острой болью каждую клеточку.

Я дёрнулся, пытаясь вырваться на поверхность, вдохнуть воздуха и открыл глаза. На мгновение померещилось, что лежу в чёрном глубоком гробу. Но зрение прояснилось. Гроб оказался прямоугольной ванной, облицованной чёрной керамической плиткой. Худенькая девушка склонилась надо мной. Пепельно-русые пряди рассыпались по плечам, обвисли мокрыми сосульками вокруг круглого личика с острым подбородком. Придерживая над водой мою голову, она вглядывалась с беспокойством в моё лицо.

— Господи, как ты напугал меня. Твой датчик жизни вопил так, что я решила: ты умираешь. Сможешь выбраться?

— Смогу, конечно, — глухо проворчал я.

Опираясь на её руку, я вылез и тут же отшатнулся, заметив в зеркале физиономию мужчины лет тридцати: продолговатое с сильно очерченными скулами лицо, ярко-голубые глаза, раздвоенный подбородок, слипшиеся светло-русые волосы. Дёрнул головой и отражение повторило моё движение. Оперся руками на стол перед зеркалом, начал всматриваться.

Девушка оказалась рядом, провела рукой по столику под зеркалом, и на моих изумлённых глазах тёмно-серая мраморная поверхность облезла под её ладонью, образовав яркий экран: запестрели объёмные диаграммы, побежали столбики цифр. Прикусив губу, пробежалась пальчиками, стряхивая искры с ногтей, украшенных крошечными камешками. Через пару минут меня укутало мерцающее облачко, согрело теплом. Кошмар начал тускнеть, расползаться гнилыми лоскутами, сквозь них проступила обыденная реальность.

Я вспомнил, что зовут меня Карл Миклашевский, я — журналист медиа-холдинга «Альфаком». А худенькая девушка с обжигающими синевой «оленьими» глазами — моя жена Ада.

Через четверть часа я немного пришёл в себя. Сидел за столом в гостиной, посматривая на немного припухшее от сна, но такое милое и родное лицо жены. Ноздри щекотал дивный аромат кофе, взор ласкал зажаренный с золотистой корочкой кусок говядины в --">