(Райри) - Розы в шипах (СИ)

итальянцу прикоснутся к его пальто. Германию подобное ребячество двух взрослых стран только раздражало, эти двое со своими играми уже успели оттоптать ему все ноги.

К счастью, они быстро добрались до дома и уже стояли на пороге, разуваясь и снимая с себя верхнюю одежду. В доме Германии, в отличие от дома многих европейцев, нельзя было ходить в уличной обуви, для этого существовали тапочки.

— Так, — гаркнул Людвиг, привлекая к себе внимание брата с Италией, — а ну, оба прекратили! Гилберт, взял чемоданы в руки и не майся ерундой, а ты, Италия, перестань липнуть и пойдем выбирать закуски, — строго процедил он.

Недовольно фыркнув, смотря в спины уходящим, Гилберт взял эти чёртовы чемоданы и отнёс их наверх в гостевую комнату, в которой было решено поселить Италию. После того, как Пруссия закончил с этим, ему ещё предстояло увлекательное путешествие в аэропорт за оставшимся багажом.

Выйдя на улицу, плотнее закутавшись в шарф, Пруссия заметил промелькнувшую возле калитки тень.

— Эй! Кто там?! — рявкнул Гилберт и бесстрашно ринулся к чужаку, удачно схватив того за рукав. — Ну надо же, второй Италия пожаловал.

— Заткнись, — дрожащим голосом процедил он. — Я просто гуляю.

— Да ты весь замёрз, — тонко подметил Гилберт, смотря на трясущегося итальянца. — Со мной прогуляешься или в дом пойдёшь отогреваться?

Романо ничего не ответил, лишь пожал плечами, заливаясь румянцем от действий немца. Сняв с себя шарф и подвязав его Ловино, закрывая плотной тканью его голую шею, Пруссия с довольной улыбкой посмотрел на дорогу, явно что-то взвешивая в своей голове.

Натянув шарф до самого носа и выдавив сквозь зубы скупое «спасибо», Романо весьма странно вцепился в ладонь Гилберта. Ни у кого из них не было перчаток, отчего подобное прикосновение было согревающе-приятным.

Решив не мучить продрогшего до костей итальянца, Гилберт, махнув рукой, отправил его в дом. Вот только Ловино по каким-то неведомым причинам всё равно увязался за ним. Возможно, Варгас просто не хотел видеть своего брата в объятиях человека, которого он открыто ненавидит, а возможно он просто хотел побыть наедине с Пруссией. Но эта версия больше на бред смахивает.

Вернулись они довольно быстро, потому что обратно ехали на машине, а не пешком шли. За это время Германия с Италией смогли досыта наговориться, наобниматься и даже приготовить пасту, которая не входила в число блюд, запланированных на праздничный стол.

— Отодвинься, — буркнул Романо на Пруссию, что сидел рядом. — От тебя воняет и далеко не розочками.

Второй итальянец сидел на ковре, тиская Берлитца, коим являлся золотистый ретривер. Феличиано любил зверушек от кошек до собак, но по большей части он был всё же кошатников, возможно поэтому их отношения с Людвигом временами были весьма и весьма напряжёнными.

— Гил, — позвал его Феличиано, — а как пёсика зовут?

— Берлиц, — спокойно ответил Пруссия, услышав, как хлопнула входная дверь.

На огонёк к братьям немцам пожаловал Австрия, и что самое удивительно, он был совершенно один, без Венгрии и прочего сопровождения. Германия, кажется, упоминал, что будут ещё гости, но не пояснил, кто конкретно должен прийти.

Фыркнув, не в силах больше смотреть на то, как эти двое тискают пса, Романо ушёл на кухню и застал там Германию, который был одет не в свою привычную зелёную робу с широкими брюками, а в самые обычные чёрные штаны на резинке.

Бесшумно подойдя к нему сзади, Ловино ловко стянул эти самые штаны до самых лодыжек вместе с нижним бельём и с неподдельным интересом взглянул на то, что так упорно скрывалось за плотной тканью.

— Пф! — усмехнулся Романо, прикрыв рот ладонью. — У моего кота и то больше.

Не выдержав такой наглости, Людвиг грязно выругался, сверля гостя испепеляющим взглядом и, вернув штаны на родину, как ни в чём не бывало продолжил готовить, стараясь не поддаваться на провокации.

— Картофелина, я голоден.

— Ничем помочь не могу, дождись праздничного стола.

Проворчав нечто нечленораздельное, Романо с лицом-кирпичом стал ходить за Людвигом по пятам точно голодный щенок, выпрашивающий объедки. Но Германию это нисколько не смущало, поэтому он

--">