Валерий Фёдорович Сафронов - Подводная часть айсберга

Валерий Сафронов Подводная часть айсберга

ТРИ СОВЕТСКИХ СТУДЕНТА.

Студенты Гигиенического факультета – армянин, грузин и русский, субботним вечером отправились в ресторан. В былые времена, имея пять рублей, можно было нормально поужинать и выпить, между прочим, неплохо. С червонцем же ты вообще был финансово горд и независим, и мог заказать своей девушке бутерброд с икрой, шампанское и мороженое.

 В общем, отдыхали они, эти три студента, за отдельным столиком, потихонечку выпивали, понемногу закусывали, поглядывали на лиц противоположного пола. Когда заиграли белый танец, к ним подскочили две девицы, по виду работницы с фабрики «Красная нить», цветущие, политически грамотные ткачихи. Они пригласили грузина и русского, армянин остался на месте. Он развалился в кресле, закинул ногу на ногу и, покуривая «мальборо», стал крутить на безымянном пальце перстень.

Слово за слово, русский разговорился со своей партнёршей, грузин вроде помалкивал. Между прочим, партнёрша спросила русского о его приятелях. Кто, мол, они такие, случайно не иностранцы? Русскому было и скучно, и грустно…накануне он поссорился со своей любимой девушкой, и чтобы как-то встряхнуться, стал плести какую-то чушь про то, что приятели его – эпидемиологи из Италии, приехали в Ленинград на симпозиум, а он – аспирант института Гриппа – их российский гид. И вообще сегодня он очень устал, поскольку с раннего утра показывал  зарубежным гостям город со всеми его достопримечательностями, где они только не были, а сейчас вот зашли поужинать. Партнёрша выпучила глаза, и, потеряв к русскому всяческий интерес, принялась разглядывать армянина с грузином. Когда наступила музыкальная пауза, русский сел за столик и ввёл приятелей в курс дела. Те оживились.

– Как говорят в Италии? – спросил грузин, – С каким акцэнтом?

– Ваймэ! – сказал армянин, – Уж явно не с твоим акцэнтом, Нугзар! Так что ты лучше помалкивай, а разговаривать буду я: дольче бамбино, рагацци, удинезе-кремонезе, интернационале, беля чао! Ну как?

– Прекрасно! – сказал русский, поглядывая на соседний столик, за которым симпатичные ткачихи оживлённо обсуждали услышанную от него новость.

– То, что надо, Сурен! Ты разговариваешь, как неаполитанский мачо.

– Витя, а что он сказал? – не понял грузин.

– Перечислил названия итальянских футбольных клубов.

– Ва! И я так могу: Гурия Ланчхути, Динамо Тбилиси, Торпэдо Кутаиси!

Сурен захихикал, а Витька заметил:

– Не стоит, Нугзар. Лучше уж будь молчуном. Это романтичнее.

– Пачэму?

– Потому что у вас в Палермо всэ так ходят!

Нугзар кончиком ногтя снял белую нитку с рукава кожаного пиджака.

– Палэрмо?

– Это в Сицилии, биджё, не слыхал?– снова захихикал Сурен и поправил на шее цепь из жёлтого металла.

– Всэх зарэжу! – Нугзар схватил столовый нож и наколол на него кусок хлеба.

Девицы едва дождались следующего танца. Оркестр не успел ещё толком грянуть про то, что: «У нас молодых впереди года, и дней золотых много для труда!», как Сурен и Нугзар  были сметены со своих мест двумя особо бойкими барышнями, а к Витьке, похоже, утратился интерес. Ему даже стало обидно. «В конце концов, и я мог выдать себя за итальянца. Допустим из Милана…мой папа – концертмейстер из театра Ла Скала, а мама… кто же у меня мама? Ах, да! Мама служит в отделе кадров. Интересно, есть в театре Ла Скала отдел кадров?» Витька посмотрел на свои скороходовские штиблеты и вздохнул. «Какой, на фиг, папа-концертмейстер?!  Да и денежки уже тютю, всему есть предел, сколько же можно пить за чужой счёт…»

Витька  посидел-посидел, опрокинул рюмку, закусил столичным салатом. Затем выкурил сигарету из суреновой пачки и отправился в гардероб, по дороге ловя себя на мысли, что внимательно слушает идиотскую песню о том, как «наши руки не для скуки, для любви сердца, для любви сердца, у которой нет ко-он-он- ца-а!»

Утром позвонил Нугзар.

– Слуший, брат, выручай! Мы толко из милиции. Кафе «Уголок» знаешь на Лиговском-шмыговском?!

Нугзара перебил Сурен:

– Да не «Уголок», а «Уголёк»! Прямо за углом…ай-яй-яй! Надо 100 рублей, а где их брать?!

– А я-то, откуда возьму?

– Займи у кого-нибудь…может, у мамы? Через три дня отдадим.

– И что я ей скажу?

– Скажи, что у Нугзарчика бабушка заболела…

– Думай, что говоришь, э-э?!

В трубке что-то шипело, гудело и ухало.

– Витя, генацвале, у Сурена калцо --">