Борис Викторович Кузьменко - Артист

Семен Степанович выжил губку в ведро, мыльный раствор сильно пенился, от чего на резиновых перчатках образовывалась белая шапка густой пены. Стряхнув ее в ведро, он принялся насухо вытереть кабинку туалета, наводя сверкающую белизну на кафель, стены и сам унитаз. Завершив приборку в одной из десяти кабинок мужского туалета, Семен Степанович повесил рулон туалетной бумаги на ролик.

Нужно любить свое дело, вкладывать в него душу, иначе все будет выходить из рук вон плохо. Когда работа в радость и дела в гору идут, – сам себе твердил старичок, наводя чистоту в клозете Большого Театра.

Всем известно театральное искусство начинается с гардероба, а заканчивается в туалете. – Любил пошутить Семен Степанович, обозначая значимость своего труда. – Дескать, человек пришел отдохнуть душой и телом, а если его в конце встречает, простите за выражение, «Сортир» то и впечатление от всего вечера, мягко говоря, испортится. – Бормотал он, оттирая грязные пятна с раковин

***

Семен Степанович, мужчина преклонных лет, с крепкими руками, широкими плечами и парой линз на крупном, картошкой носу. Очки выглядели нелепо, в нескольких местах перемотанные синей изолентой, но не смотря на это, внешне Семен Степанович всегда выглядел опрятно. Подстриженные седые волосы, гладко выбритое старческое лицо, ухоженные руки и необычайно живые глаза.

Его взгляд, тридцатилетнего паренька, задорно встречал посетителей туалета во время каждого антракта, приветливо улыбаясь, он всегда интересовался, нравится ли им спектакль.

Искусство всегда манило его, и в юные годы и сейчас, но у Семена ни когда не хватало смелости выйти на сцену перед зрителем, а порывы творческой души он выпускал в свою работу.

***

Про таких как Семен Степанович говорят, «На все руки мастер», не смотря на простенький вид, Семен мог и двигатель починить и со швейной машинкой управится, а если понадобится, то и в лаборатории химиком поработать.

Еще в школе, маленький Семена страстно тянулся к знаниям, он жадно читал все, что попадалось под руки, будь хоть учебник по истории или пособие для сапера, интерес к знаниям бил фонтаном. Вот и по ныне, в промежутках от уборки до антракта он сидел в своей каморке, где хранился уборочный инвентарь, все в том же туалете, жадно читал страницу за страницей. А иногда, если ему разрешали, он пробирался в зал и с тоской в глазах наблюдал как живет сцена, как строятся и рушатся судьбы героев.

***

Семен Степанович относительно недавно устроился в Большой Театре, но и за короткий срок в три месяца, начальство дважды выдавало старательному уборщику туалета премию в размере трех тысяч рублей.

Работа Семена ни когда не вызывала пререканий, – Чище места в мире нет! – с гордостью он шутил, хрипловатым голосом, пред Любой, занимающей тот же пост что и он, на двери рабочего кабинета которой висела буква «Ж».

Слова старика были правдой. Попадая на его владения, где по привычки люди хотят сморщиться от резкого запаха, погружаешься в мир свежести и чистоты. Запах Альпийских лугов, чистота горных ручьев, в добавок, приятная музыка струится со всех сторон дарую спокойствие и наслаждение.

***

Семен Степанович протер все зеркала. В Большем сегодня аншлаг и после первого антракта было много работы. Промахи мимо писсуара, задавленные окурки в раковинах, плевки на полу. Но Семен работал как заведенный, ведь сегодня важный день и для оплошности нет места. Все должно быть как на сцене, живо, трогательно и естественно.

Прозвучал третий звонок. Слегка дрожащая рука закатила рукав рабочей формы.

– Еще двадцать минут. – Тихо проговорил он, оглядывая раскрытые дверцы кабинок, где дышали свежестью десять ослепительных унитазов и десять писсуаров у стены напротив. В зеркале перед умывальником отражался старик, грузно опершись в мраморные края. Семен был напряжен, слегка нервничал. Слева располагалась входная дверь, а за его спиной, минуя кабинки и писсуары дверь служебного помещения.

Сгорбившись и заметно прихрамывая на левую, Семен Степанович покатил тележку с уборочным инвентарем к своей каморке. Расположив тележку, Семен закрыл дверь и тяжело сел, на умело сделанный своими руками, стульчик.

– Восемнадцать минут. – Проговорил он, еще раз посмотрев на часы.