Алла Эльч - Карантин для родственников

втерлась в семью, а теперь так с нами поступать?! – Галина ехала в злополучную квартиру. Голова раскалывалась, холодели руки, вновь заныл зуб.

… – Мама! Она мне вчера по телефону сказала, что подумает и, может, простит! – Андрей метался по квартире. Заглядывал в опустевшую детскую: ни кроваток, ни шкафов. Взгляд скользил по совсем недавно наклеенным обоям. Со стен на Андрея смотрели смеющиеся буратины, озабоченные папы карлы.

– Говорила: у родителей нет денег. Я надеялся, да и отец говорил, что она в ту нищету больше не ткнется! Мать, да они вещи забрали, значит, насовсем?! Значит, не блефовала!

Присев на диван, он опять срывался с места, быстро мерил шагами зал, спальню. С недоумением глядел то на огромную кровать с голым матрасом, то на окно, с которого сняли шторы. Света в комнате теперь хоть отбавляй…

***

Однако для полноты повествования вернемся в раннее утро этого же дня.

Едва начало светать, Ника вызвала такси. Данька крепко спал в переносном коробе. На удивление тихо дала себя одеть заспанная Оля.

– Мам, как приедешь, сразу отзвонись. Так, что еще?.. В этой сумке памперсы, ползунки, в этой – детское питание. Присядем на дорогу. Ну, с богом. – От бессонной ночи Нику шатало.

Таксист, на вид кавказец, лет тридцати, вез Елену с детьми, но как-то странно. Оговоренные двадцать минут растянулись до сорока. Позже выяснилось: была необходимость объезда (ремонт дороги). Но в тот момент волнение, отягощенное страхом, рисовало в голове женщины черт знает что. Водитель, спиной почувствовав напряжение пассажирки, поинтересовался, мол, зачем так рано, да еще с детьми. Олька, все время молчавшая, вдруг вмешалась: «А я не дочка – я внучка!» Таксист зацокал языком: « Какая молодая бабушка! Такую бабушку можно еще и…» На лбу женщины выступила испарина. Вскоре они подъехали к частному дому. Николай Федорович уже стоял у ворот: «Ну, слава богу…»

Дом, крайний на этой извилистой улице, возвышался на пригорке. С левой стороны, если спуститься вниз метров двести, шумела остатками льда река. За рекой в томлении по весеннему обновлению редел лес.

– Олечка, чего боишься? Это дядя Коля, он тебе игрушки покупал! Давай, заходи в дом, смотри, какой котенок… – Елена заносила сумки. Опустив голову, упрямо не желая переступать порог, Оля стояла на крыльце.

Хозяева спешили на работу:

– Лена, еда в холодильнике, молоко на столе, если что – звони. Да не трясись, не волнуйся, все обойдется…

Данька, привыкший к маминой груди, не сразу приложился к бутылочке с молочной смесью. Но насытившись, улыбался в своих младенческих сновидениях. Олечка играла с котенком. Елена отзвонилась Нике: «Доехали, нормально». Теперь – ждать. Даст бог, с контейнером проблем не будет. Матерь божья, помогай! Чтоб без шума и пыли…

***

Вечером, часам к восьми, истопили баню. Хозяин дома постарался: веники березовые, дубовые; дал хвойный настой брызгать на камни. Распаренные, помолодевшие, отпустившие свои страхи, сели за стол. Отварной картофель, огурчики, жареная рыба, в рюмках чуть-чуть кедровки.

– Господи, думала, сойду с ума. Страху натерпелась! Пока мама с детьми доехала, таксист – джигит, руки в наколках… А когда вещи с квартиры выносили… Папа, какой ты молодец! Ребята-грузчики быстро, слаженно: раз-два – контейнер погрузили. Жуть, как боялась, нарисуется Андрей с родней – все! Мордобой конкретный! Свекруха – бешеная. Вызвали бы полицию. Свекор на уши обычно всех ставит… – Ника потянулась к отцу:

– Пап, мне тоже немного плесни. Да помню я, что Даню кормить. Ну, ладно, ладно. А когда ключи от квартиры передавала, все поджилки тряслись, тошнить начало! Деньги выбивала с истерикой… Потом, представляете, села в такси, назвала адрес и отрубилась – уснула! Очнулась, когда шофер на ухо гаркнул: «Приехали!». Господи, неужели все позади?!

Телефонный звонок с заставкой песни: «Я люблю тебя жизнь…». Федорович кашлянул в трубку, пару минут слушал, изредка вставляя:

– Да, я слушаю, слушаю…

Вдруг коротко, неожиданно для присутствующих:

– Я не скрываю, они у меня.

Елена вскочила, замахала руками.

– Андрей, а кто тебе не дает? Приезжай. Но – утром. Все устали. Веронику? Нельзя, спит. Утром, все утром, – Николай Федорович залпом выпил стакан

--">